Молча слушавшего до поры Юру осенило. Можно ли счесть Женьку помешанной? На трахе? Очень даже да. С тех пор как он ничего не может, она и носу не кажет.
«И это еще цветочки. – «Люди умирают. И убивают ни с того, ни с сего. Сходят с ума и убивают. Идея-фикс ведь у каждого своя. У кого страх за дочь, у кого – застарелая ненависть к теще.»
«Это ты про соседа, который тещу зарубил?» – понимающе протянул Юра.
«И про него тоже,» – ожесточенно согласился Олег.
«А главное – я знаю с чего все началось,» – закончил он.
***
Коля Закавыкин планировал вооруженное ограбление детского сада. План родился спонтанно. Аккурат в тот момент, когда Коля увидел соседку Лидию Львовну, вынимающую из почтового ящика письмо из-за границы. Письма оттуда были особенными: в узких длинных конвертах, иногда даже не белого, а, например, голубого цвета, облепленные невообразимыми в Советском Союзе марками всех цветов и фасонов. Вот они-то – марки и манили юного филателиста безмерно, словно сирены моряков с корабля Одиссея. Письма и открытки из-за границы Лидия Львовна получала несколько раз в год. Её брат работал инженером на строительстве электростанции в Алжире.
У Коли никогда не хватало храбрости попросить у Лидии Львовны хоть одну марку с конверта. Сегодня мысль о просьбе почему-то даже не возникла, а вот о вооруженном ограблении сформировалась сразу. Вооружился Коля ножом для разрезания бумаг, чтобы вскрыть конверт и забрать себе только его, а само письмо оставить владелице. Преступная Колина карьера шла по нарастающей.
Коля вежливо поздоровался с Лидией Львовной и потащился следом, отпустив ее немного вперед. Можно было и ближе, и дальше, неважно. Понятно, что в такую рань идти соседка могла только на работу. А темень по утрам стоит такая, что разглядеть кого-нибудь, если он не стоит прямо под фонарем, было практически невозможно.
В детский сад Коля Закавыкин проник без труда. По утрам двери в него не закрывались ни на минуту. Мамы и папы волоком тащили упирающихся чад, то и дело снуя туда (с грузом и напряженным лицом) и обратно (налегке, вприпрыжку – не опоздать бы на работу). Коля прошелся по коридору первого этажа – столовая, кухня, музыкальный зал, медицинский кабинет. Ага, вот и кабинет заведующей.
Сама Лидия Львовна, словно прочитав Колины мысли, выскочила из кабинета уже в платье и туфлях и бодро поцокала на ставший ежедневным утренний обход подведомственного учреждения. Коля решительно двинулся по коридору. Скороспелый его план зиял огромными дырами. Вот если бы сейчас Лидия Львовна обернулась и спросила Колю, что он здесь делает, то он не смог бы ответить ничего вразумительного. Даже ловко соврать не смог бы – не обладал таким талантом. Но грабителю сопутствовала удача. В утренней суматохе никому до него не было дела.
Кабинет Лидии Львовны был небольшим и как две капли воды походил на кабинет любого чиновника средней руки. Мрачновато-коричневые шкафы вдоль одной стены, такой же безжизненно неуютный письменный стол с другой, и два мягких стула. Уют кабинету придавали мелочи: комнатные цветы в керамических горшках, песочного цвета шторы (когда в восемь утра еще ночь, а в пять вечера – уже ночь, солнечные оттенки в интерьере необходимы, иначе кабинет превратится в медвежью берлогу), несколько ярких игрушек за стеклом (колорит подведомственного учреждения). Каракулевая шуба хозяйки, аккуратно развешанная на металлической вешалке, обсыхала от снега, перед тем, как быть убранной в шкаф. Сумка висела на спинке стула. Позабыв даже прикрыть дверь кабинета за собой, Коля ринулся к заветной цели.
Как и многие женщины, сумки Лидия Львовна предпочитала объемные, вместительные, чтобы и буханка черного вмещалась, и зонтик, и книжка, и прочее по мелочи. Поставив сумку на стол, Коля судорожно принялся дергать за молнии. Одно отделение, второе, третье. Женская сумка – черная дыра, способная поглотить безвозвратно множество вещей. Свежеиспеченный грабитель рылся в ней с азартом молодого щенка, впервые взятого на охоту, так, что возникшую в дверях хозяйку кабинета заметил не сразу.
Какое-то время она с изумлением наблюдала, как соседский мальчик – всегда вежливый и хорошо воспитанный, в отличии от большинства подростков, потрошит ее сумку. Потом, с диким криком индейца, снявшего скальп со злейшего врага, он выхватил из сумки конверт, варварски разодрал его (напрочь позабыв о прихваченном ноже для бумаг), бросил само письмо на стол и замер с конвертом в руках, заметив, наконец, Лидию Львовну.