— Да... слушаю тебя. — Я поднял голову.
— Главный требует! — презрительно усмехнувшись, проговорил он.
Кого, интересно, он презирал? Меня? Или — главного? Видимо — обоих!
Удивительно малоприятный тип — в своем довольно шатком положении хочет выставить себя важнее всех!
— Сейчас вот, докушаю зверобой!
— Думаю — куда идти, вы уже знаете? — Он снова полил меня презрением: мол, этот уже все дыры знает, куда лезть!.. Мерзкая манера! Но иначе, видимо, ему никак: другого не оскорбишь — сам не возвысишься! Метода понятная!
Назло ему, вопреки его усмешкам, пойду к главному и нормально поговорю — наверняка тот окажется более приятным человеком, чем этот! И действительно — как тут не понять, куда идти: вот он, дом настоятеля, прекрасно отделанный! На бегу продолжал растения жевать и на сводчатое крыльцо на четвереньках еще вбежал — но в приемной все же поднялся, глянул в зеркало на себя: прическу поправил, из уголков рта зеленая слюна тянется... но что делать? Такое питание: ятрышник, зверобой, тимьян, заячья капуста, береза вислая... без витаминчиков не обойтись!
Вошел.
Главный исподлобья глянул на меня, потом шагнул решительно, руку тряхнул:
— Ездунов!
Я даже вздрогнул. Удивительно точные у них, начальников, фамилии! Почти как у хоккеистов. Крутов, Пластов, Бубырин! Ездунов, Курсанов, Бодров! Сразу видно, что крепкие мужики, не какие-нибудь рохли и разгильдяи!
— “Анти-Дюринг” читал?
Я растерялся... читал ли я “Анти-Дюринг”?.. Не помню...
— Да знаете... я только Дюринг пока прочел...
— А “Как реорганизовать Рабкрин”?
— А как? — поинтересовался я.
— Пороть вас некому! — добродушно проговорил он, окинув меня взглядом с головы до ног. — Мне тут рекомендовали тебя как самого талантливого в твоем микрорайоне.
Меня прошиб даже пот... Похвалил — и одновременно — оскорбил. Что значит — “в микрорайоне”?
— Борзых знаешь? — без всякой вроде связи с предыдущим осведомился он.
— Борзых?.. Это начальник чего?
Тоже явно начальник — “Борзых”!
— Да нет — то я собак имею в виду! Клички знаешь?!
Я как-то растерялся от такого неожиданного поворота: от “Анти-Дюринга” — к борзым!
— Клички? — Я задумался... что-то такое помнил, из художественной литературы. Кажется, их так кличут: Догоняй, Заливай, Растерзай... В духе глаголов в повелительном наклонении. Вроде, так.
— Ну что ж. — Ездунов одобрительно кивнул. — Ты, я вижу, культурный малый. Так что давай — дуй до горы! Чем больше дашь этих кличек — тем лучше!
— А зачем? — хотел спросить я. — Где они, эти борзые?
Но, однако, не спросил. Хотел спросить еще — какое это имеет отношение к делам верующих? Но не спросил. Начальству виднее! И где эти собаки размещены?.. Излишнее любопытство!
— Что кончил-то? — поинтересовался Ездунов.
— Электротехнический институт.
— Я, кстати, тоже его! — Ездунов с сочувствием вздохнул, но с сочувствием исключительно к себе: вот, мол, на какие утраты приходится идти ради общего дела!.. Я оглядел кабинет, потом его... но утрат не заметил, скорее — наоборот.
— Но, ясное дело, — он поднял палец, — все на соответственном идейном уровне должно быть!
— Ну ясно! — воскликнул я (ясно ли?).
— Учти, — проговорил он, — глечик истории не должен быть разбит!
“Глечик”?.. Это вроде кувшинчик? Я кивнул.
— Ступай! — Он деловито тряхнул мне руку. — Свободен!
Я и сам давно знал, что я свободен, но приятно это было услышать из его уст.
Секунду я постоял: может, вспомнит насчет питания, даст добро на “сосиски несетевые” — но он молчал: видно, считал, что пока с меня достаточно и подножного корма.
Щелкнув каблуками, я вышел, уловив брошенный мне вслед одобрительный взгляд.
Я шел, печатая шаг... Все-таки — приметили! Из бездны бессмысленного того кафе вознесся сюда — можно сказать, в самые верха! Вроде как с больничной койки прямо на Олимпиаду!
Я вошел в келью, рывком поставил свою машинку на стол, скинул чехол... неказистая, конечно... но я ее люблю!
Ловко я их! Они-то думают, что объегорили меня, — а на самом-то деле я их объегорил! Отдельная келья — о чем еще можно мечтать? Наконец-то я займусь тут серьезной литературой, в этом скиту, за монастырскими стенами, вдали от соблазнов и тревог.