Закинув пальчиком прядь за ушко, она присела перед бочкой, из которой торчал толстый шланг, взяла его в губки, лукаво оглянулась, втянула щеки... Нацедила пятилитровую банку. Гуляем!
Потом мы оказались в ее келье — она открыла сверкающий бар.
— Так. Это уже серьезно... Джина, надеюсь, нет?
— Почему же нет? Есть.
— ...Тогда это конец.
Она куда-то уплыла, потом снова появилась.
— Это еще что! Раньше я работала администратором в гостинице на одного постояльца — его самого...
— Кого — самого?.. Бога, что ли?
— Ну, примерно. — Она усмехнулась. — В Венгрии это было, в маленьком городке, где он никогда и не бывал... да и навряд ли мог когда побывать. И тем не менее — тем не менее!.. Каждый день готовилась роскошная еда, в каждой комнате — подчеркиваю, в каждой — что ни день менялись цветы.
— А как ты в Венгрии-то оказалась?
— Это уже мои дела!
— А как вы... в гостинице этой... не беременели от этого... Зевса, с помощью цветов?
— Но-но!..
Она снова куда-то уплыла, потом вплыла, кутаясь в пушистую шубу.
— Ты знаешь, сколько она, нахалка, стоит?
— Меня это не интересует, увы!
— А вообще, отлично тогда было. Помню, в какой-то раз пересекала я границу, вдруг шум по вагону: шмон идет. Наверное, кто-то что-то стукнул. А у меня на одной руке четыре одинаковых золотых кольца. А в купе — слушай сюда — кроме меня еще три негра — такие элегантные, важные. “Ребята, — говорю, — выручай!” И надеваю каждому по кольцу. Она заулыбалась: “О — марьяж, марьяж!..” И вот — проходит шмон. Со мной абсолютно вежливо, даже чемодан не попросили открыть, зато трех моих женихов, с моими кольцами, поднимают и ведут. Гляжу — высаживают из вагона, заводят в здание... Ну, вообще! А через восемь минут отправка! Вбегаю в кабинет начальника таможни, верчу попкой: “Простите, пожалуйста, вышло недоразумение, но это мой муж, только что поженились, не успели записаться”. Майор усмехается: “Который из трех?” Я что-то такое лопочу, делаю глазки... Короче — муж мой встречает меня на вокзале, я лечу к нему в развевающейся дубленке, сзади три роскошных негра несут чемоданы.
— Как? — Я остолбенел. — У тебя и муж был?
— Почему же — “был”? — оскорбленно проговорила она. — Он и сейчас есть.
— А... ну да.
— Капитан! Иначе откуда, думаешь, все это? — Она дунула на шубку.
— А... Ну да!
— А кстати — один из негров тех потом королем стал, в одной африканской стране.
“Надеюсь — не в Танзании?” — встревоженно подумал я.
Кстати — о Танзании. Как там мои стихи? А мои любимые борзые?! Я зарыдал.
— Рабо-тать, рабо-тать! — Я стучал кулаком по столу. Вино в бокале морщилось.
— Ты голенький спишь или в трусиках?
— В пальто!
— Ну что, ты не понял еще, зачем ты сюда приехал?
— Нет.
— Тоже мне... Аполлон! — Она накинула халат.
— Да, я Аполлон... в смысле лиры.
Поднялся, пошел.
— Кстати, какая-то походка у тебя деревянная, — издевательски произнесла она.
— Да. Я железный человек, с деревянной походкой.
Вышел.
...Ясно, она думала — дряблый интеллигент, можно взять голыми руками (или ногами), но быть абсолютно дряблым в наше время как-то не получается... поскольку никто не помогает тебе, самому себе приходится быть и тренером, и менеджером, и даже, как в данном случае, — вышибалой.
Я рухнул на свою койку и заснул. Проснулся от прикосновения.
— Ну, подвинься!
— С какой это стати?! — горделиво проговорил я.
— А чего пепельницу рядом с кроватью поставил? Ведь ты вроде не куришь?
— А вдруг я во сне закурю?
— Да... предусмотрителен!
— Ой!.. Холодная!
— Да уж, такие конечности... Сама вздрагиваю, когда ночью прикасаюсь к себе. Поэтому сплю в шерстяных носках. Спать в варежках как-то не решаюсь... Кстати, спать в брюках тоже нехорошо.
— Ну ладно!
Стал аккуратно вешать брюки, загремели монеты из карманов.
— М-м-м! Золотой дождь? — усмехнулась она.
— А это у тебя что? Джин? А какой-нибудь закусочки нет?
— Ты сам — закусочка! — прохрипела она...
Утро пришло внезапно. Ну все — работать, работать!
Я кинулся к машинке, начал стучать.
— Созидай, Назидай, Сображай (с одним “о”), Покупай, Попрекай, Пресекай, Присягай...
Она, конечно, с упреком глядела на меня, но я, черт возьми, не мог остановиться.
— Сейчас, сейчас, — кивнул я ей. — Посягай, Заставляй, Застилай, Занимай!
Никак не мог остановиться. Она схватила свои шмотки, бросила взгляд:
— Как-то в профиль вы мне казались интересней.