Приезжали. Ждали, — в четвертый раз так же, как первый.
— Кого он хоть приведет, сказал тебе? — нервно спрашивал батя.
— Нет! Но придираться можно до бесконечности! Видимо, это человек, которому твоя квартира почему-то подходит!
— А почему — она ему подходит? — цеплялся отец.
— Вот сейчас у него и спросишь! — Я уже изнемогал.
— А может — это чеченский боевик?
...Да — толковый у меня батя. Такой вариант, честно, тоже маячил в моем мозгу. Поэтому ответ был готов заранее: “Чеченские боевики все там!” Но выдал я другой вариант:
— Ну почему обязательно боевик?
— Ты, наверное, хочешь сказать — почему обязательно чеченский? — Батя засмеялся.
Брякнул звонок.
Вошел агент-дылда, и за ним — маленький смуглый человек в длинном желтом пальто. Двигался он удивительно медленно, с достоинством. Сдержанно кивнул. По сторонам, по мебели, не смотрел — это его вроде не интересовало. Мы посидели молча.
— Простите... вы какой национальности? — не выдержал отец.
— Я чечен, — с достоинством ответил тот.
...Обращался он только к отцу, ко мне даже не поворачивался:
— Я вижу, вы старый, ученый человек — поэтому я вам верю!
Он “доверяет”!!!
Потом мы с отцом, прикрыв дверь, совещались на кухне.
— Но у него даже прописки нет! — горячился батяня. — Кто он?.. И неудобно почему-то расспрашивать! — Батя шлепнул себя по колену.
— Ты заметил, какой он гордый? — сказал я.
— Ну еще бы!
— А давай и мы тоже будем гордые?
— А давай!
И вот — день платежа. Кончается, кстати! Привстал, потянулся к телефону... Сидеть!.. А давай и мы будем гордые, а?
Займись своими делами!
...А какие дела? Относил тут Гиенычу своих “Головастиков”...
— Гениально, старик! — И протягивает рукопись мне. — Но кому сейчас нужны гении?!
И себя присовокупил! Но он, однако, нужен кому-то: высотой в метр рукопись на столе, стыдливо прикрыл заглавие листочком.
Да — жизнь нас не балует! Ближнюю баню закрыли — не говоря уже о дальних... любил я попарить косточки. Окна там пленкой закрыли... мрамор везут. Ну, думал, суперлюкс делают: тыщ по пять будут брать... ну ничего: такое дело осилим! И вот — ремонт закончили. И народу никого! Сладострастно кряхтя, мелко почесываясь, собрал бельишко. Вхожу: медные перила сделали, как до революции. И голую нимфу, давно уже разбитую, тоже отреставрировали. Молодцы! Похоже — действительно новая жизнь начинается? Еще более страстно чешусь, поднимаюсь по лестнице. Шлагбаум какой-то... Пятнистый охранник. В бане уже охранники — вот это да!
— Пройти, — спрашиваю, — можно? — указываю на шлагбаум.
— А зачем? — неожиданный вопрос.
— Да помыться бы!
— Где?
— Здесь, где же еще?
— А больше ты ничего не хочешь! Разуй глаза! — указывает на окно.
Я прижался к стеклу, читаю буквы, повисшие над тротуаром: б...а...н! К!!!
— Банк?!.. А где же баня?!
— Только не здесь!
— А где ж теперь мыться?
— Дома! — Так по-доброму со мной разговорился, видно, клиентов было мало в этот час.
— Так у меня ж ванной нету!
— Ну... тогда в банке мойся... в трехлитровой, я имею в виду! — удачно сострил.
Вышел, посмотрел еще раз на буквы — действительно: БАНК! Таперича заново учу буквы и грязный хожу!
О — снова стекла задребезжали, и я вместе с ними задребезжал: сколько ж можно душить? Вчера выбежал: газует совсем юнец! “Выключи, ради бога!” — “Так мотор же грею!” — “У себя дома его грей!”
Вздрогнул — дверка хлопнула! Все уже изучил, нервами: такое звонкое захлопывание означает: ушел! Снаружи захлопнул! О — дым уже в окнах поднимается! Посмотрел: спокойно дымит!
Господи! Сколько же можно! Побежал по коридору — схватил молоток! Выскочил, глянул с площадки: еще такси во двор въехало и тоже дымит. Клиент — какой-то знакомый, ко мне, что ли? — вылез и рукой жест сделал: я схожу, а ты тут подыми!
Я кинулся вниз. Парадная дверь передо мной распахнулась... в раме — знакомый силуэт... Паша! Но он же в тюряге? Да — замечательный гость пошел.
— С молотком встречаешь? Вот это правильно! Но, может, сперва поговорим?
Исповедоваться приехал? Ну... давай колись.
Поднялись по лестнице.
— Да — ну и дверь у тебя... плевком открыть можно!
Ясно: это в нем профессиональная добросовестность говорит.
Вошли. Уселись с ним возле моей машинки. Отец и жена, к счастью, не слышали, что гость пришел. От них несся бодрый стук тяпок, веселый хохот.