Андрей Петрович встал, умылся, застелил коечку и приготовился к завтраку. Чувствовал себя он хорошо, и начисто забыл ту грудную тяжесть, которая чуть было не вогнала его в гроб. Алина должна была принести чего-нибудь поесть: творога, сметаны, может быть каких-нибудь фруктов. Не тех, с фирменными наклейками, прохимиченных и стерилизованных, которыми полнились горки в заморских маркетах, а скромных, пахучих яблок и слив, покрытых матовым налётом. Ещё он ожидал с тревожным любопытством визита знахаря. Вчерашние ночные думы показались ему недостойной слабостью, которая посещает человека обычно в полуночные часы. Сейчас он точно знал, что ему нужно: быть в столице и как можно быстрее.
В палату заглянула Мария Степановна. Пожелала доброго утра. Дала термометр. Он с интересом оценивающим взглядом посмотрел на неё. Подслушанная вечером байка резко повысила в его глазах её рейтинг, как нынче говорят.
«Да, — подумал Андрей Петрович, — Такой женщине я доверил бы своего «пивныка», несомненно хороша. Без возраста она. Как доброе выдержанное вино».
— Вы вполне здоровы, Андрей Петрович. И сможете продолжить путешествие.
— Вы так уверенно говорите, Мария Степановна.
— Ничего удивительного. Опыт. Когда больные мужского пола начинают смотреть на меня так, как это сделали вы, я ставлю диагноз точно: здоров. Особенно, когда при вас такая молодая и, прямо скажем, весьма привлекательная спутница. Я даже польщена.
— Извините, — смутился Андрей Петрович. — Я, видимо, слишком ярко подумал. Вы действительно очень интересная женщина, и я искренне завидую тем, кого вы любите… Вам никогда не было скучно в этой глуши? Вы никогда не хотели изменить свою судьбу?
— Изменить судьбу? Человеку кажется, что он волен распоряжаться своей судьбой. Это не так. Я знаю, вы об этом думали сейчас. Не случись вынужденной остановки, не было бы времени у вас задуматься над такими проблемами. И это — Судьба. Она предоставила вам возможность поразмыслить над прошлым. И над настоящим. Может быть над будущим. Встретиться с людьми, с которыми не случись такой неприятности, никогда не встретились бы. Разве это не Судьба? Я уверена, этот эпизод своей жизни вы будете помнить до конца дней своих. И может быть он каким-то образом повлияет на вашу дальнейшую судьбу.
А здесь мне никогда не было скучно. Меня окружают люди, которые меня любят и которых я люблю. У меня любимая работа. Я считаю себя счастливой. Я удовлетворена своей жизнью, своей Судьбой.
— Но, я думаю, вы ведь приложили усилия, проявили инициативу, чтобы ваша судьба сложилась именно так?
— Конечно. И это тоже судьба. Моя. И только моя. Софизм, что человек есть хозяин своей судьбы, придумали честолюбцы, втягивающие людей в бесплодную борьбу якобы ради великих целей и идей. В такой борьбе они никогда не выигрывают. Своего совершенства природа достигла путём эволюции. Отрицательный результат, который обычно получается у этих «борцов» ведь тоже результат. Чтобы в очередной раз убедиться в эфемерности идеи.
— Господи, вы не только привлекательная женщина, прекрасный профессионал, но ещё и философ. Везёт же некоторым!
— Везёт Давайте термометр. — Протянула она руку.
Андрей Петрович вернул термометр, мельком взглянув на шкалу.
— Норма. Дайте-ка ваш пульс.
Её длинные пальцы прошлись по запястью Андрея Петровича и быстро нащупали бьющуюся жилку.
«У неё божественно красивые руки! — подумал Андрей Петрович. — И кожа светится и лоснится, как у молоденькой девушки. И морщинок почти нет. Вот только у глаз угадывается сеточка. «Гусиные лапки» называют. Максимум, лет 30–35 можно дать».
— Хорошо. — Отпустила она его руку. — И наполнение, и ритм в норме. Не смотрите на меня так. Я ведь досконально знаю, о чем вы думаете. Не вы первый. И это знание тоже меня стимулирует.