— Знаю, Миха. Посмотри вокруг Разве есть кто-нибудь, кто также счастлив, как мы с тобой? Вот. Молчишь. Мы — две половинки единого целого. Разве ты не чувствуешь этого, когда ты во мне?
— Чувствую. Я знаю, что ты — это я, а я — это ты. Наверное, я это подсознательно понял ещё тогда, 50 лет тому назад, кошда нашел тебя на пепелище.
Она нежно обняла и прижала его голову к своей груди.
— Тогда, родной. Я это тоже поняла. Никогда больше не называй цифры. Сглазишь. Люди и так на нас косяки бросают. Тоже мне, юные пенсионеры. Ты себя чувствуешь пенсионером?
— Я с тобой чувствую себя юношей.
— Ну вот. А я тоже выгляжу хорошо, если некоторые мужики соблазняют меня яхтами да Гавайями. Они не понимают, что я так выгляжу благодаря тебе.
— Благодаря нам. И мы сразу друг без дружки завянем. «Они жили счастливо и умерли в один день». Это про нас. Так и будет. И дедуля так напророчил. А ему я верю.
— Миха, погоди, я сейчас тебе компотика принесу, яблочного. Ты ведь пить хочешь, я знаю.
— А ты?
— И я, Миха. Но позволь в этот раз я принесу.
— Ты каждый раз так говоришь.
— Ну конечно каждый. Разве плохой компотик?
— Очень хороший, Манюня.
Она выскользнула из постели, завернулась в халатик и скрылась за дверью. В кухне хлопнула дверца холодильника, звякнула крышка кастрюли и в тишине ночи послышалось ровное булькание влаги в стакане.
32
В последнюю декаду августа обильные ливни сменялись яркими безоблачными днями, и не успевшие высохнуть жирные чернозёмы, вновь увлажнялись мелким затяжным дождем. Избыток влаги с шумом скатывался пологими холмами в глубокие овраги, поросшие лещиной и бузиной, а поверху кустарником облепихи. Её янтарные ягоды, густо облепившие смуглые ветви, призывно желтели среди оливкового серебра узких листьев. Ещё по-летнему сочная зелень кудрявилась садами и перелесками. Прозрачный воздух струил запахи созревших яблок, свежей соломы и грибов.
Почти всё свободное время Михаил проводил с Алиной, показывая ей живописные окрестности городка. Впервые в жизни Алина ощутила спокойное умиротворение природы, её древнюю мудрость, целесообразность и гармонию. Журчание ручья и стрекот кузнечиков, запах сена и зелени возбуждали её. Она с неистовством ласкала Михаила и, отдаваясь его ласкам, ощущала себя частью натуры, впадая в экстатический оргазм великого таинства. Очнувшись в его объятиях на охапке сена или в зарослях бузины у склона оврага, она медленно приходила в себя, чтобы вновь припасть к живительному источнику.
— Признайся, ты никогда не проводила так отпуск.
— Признаюсь. — улыбаясь отвечала Алина, нежно поглаживая его грудь. — Я даже не знала, что так может быть. Чудо, как хорошо! И места здесь красивые. У нас под Москвой нет таких зарослей дуба. В этом овраге такие густые кудрявые дубки — загляденье.
— Ничего удивительного. На людских костях особенно хорошо всё растёт. В этом овраге пятьдесят лет тому назад немцы расстреляли около пяти тысяч евреев из нашего города и близлежащих сёл.
— Извини. Я не знала. Хоть бы надпись какую сделали.
— Такие надписи нужно было бы ставить по всей Украине. Вон в Киеве, у Бабьего Яра, сподобились поставить памятник только в 76-м. Там, у дороги, у истока этого оврага, есть камень. Памятный знак. Мол, расстреляны советские граждане немецко-фашистскими захватчиками. А кто, что — не известно. Инкогнито. Расстреляли-то их не потому, что были советскими гражданами, а потому, что были евреями.
— Ты считаешь, должно быть сказано кого расстреляли?
— Обязательно. Это история. Люди должны знать и помнить, что люди одной национальности убили людей другой национальности только за то, что у них другой формы нос. Может быть кто-то кого-то и обидел когда-то. Но это же перенос вины, если она была, во времени. Анахронизм. Кровная месть. Черт знает что. И это в ХХ-м веке! Непостижим человек. Ещё неизвестно, чем кончится эта перестройка. Как бы не перестрелкой. Нам с тобой, во всяком случае, это ни к чему. По всем этим оврагам до сих пор можно наткнуться на незахороненные костяки, а то и боеприпасы. В 44-м здесь были страшные бои. Может быть слышала о Корсунь-Шевченковской битве? Второй Сталинград. Ватутин с Коневым обмолотили здесь десять немецких дивизий за две недели. Да и своих положили — будь здоров. Окруженные немцы собирались в оврагах в надежде скрыться от мокрой метели, а их тут и накрывала артиллерия. И сейчас бывает находят ребятишки по оврагам каски, снаряды, мины, а то и автомат. Бывает и подрываются. В прошлом году мальчишку лечили. Едва руку спасли. Подорвался. Так что в овраги лучше не ходить Пусть твои ноги будут при тебе. Я хотел бы тебя любить, а не оперировать.