– Парень, подожди!
Я повернулся на голос. Пашка Черенькин – не сразу, но я его узнал – спешно подходил ко мне. Следом шли ещё двое.
– Оксану знаешь?
– Допустим, какую Оксану?
– Да не допустим, а знаешь, или нет. Оксана Завьялова – знаешь такую?
– Допустим, а что такое?
Я даже не заметил, как пропустил удар в челюсть… И вот уже – двое держат меня сзади, за руки, а я стою и отплевываюсь.
– Ты дурак, что ли? Тебя спрашивают – да или нет? А ты – «допустим», «допустим».
– А ты кто такой?
– Тебе мало что ли? В общем – Оксане скажешь, чтобы домой возвращалась. А дружку своему, Бесу, передай: найду – кишки выпущу. Понял?
Перед глазами всё «плыло», я снова начинал видеть как во сне. Мир стремительно терял чёткость; звуки, казалось – доносились откуда-то издалека; тело сделалось – будто не моё. Подняв голову, я посмотрел в глаза Пашке Черному, попытавшись изобразить на деревянном лице ухмылку. Ответить я так и не успел: невесть откуда взявшийся свист – заполнил собой все сознание, вытеснив последние мысли.
—///—
Я открыл глаза. Знакомая картина… Молочно-белая, пустая палата. Значит, меня нашли – как раз тогда, когда я не контролировал, что происходило в этом, чёртовом подземелье. Как выбираться будем? Подождём – пока, кто-нибудь, придёт? Я закинул руки наверх, и потянулся, зевая. А может – просто отдохнуть? Мне вдруг стало безразлично происходящее. С чего бы? Усталость, или внешнее воздействие? Я ведь знаю теперь: всё вокруг – только иллюзия. Койки, на самом деле, не пустые – но каждый, скорее всего, видит примерно одну и ту же, картину. Неважно – догадывается он об иллюзорности, которая его окружает, или нет. Всё равно – он не в состоянии договориться ни с кем. Бунт, восстание, да и почти любое сопротивление – исключены. Всё очень верно и чётко устроено. Быть может, даже – каждому здесь, могут устроить свой, «персональный ад»… Кто знает этих псиоников? Опять же: в прошлый раз – нас куда-то перевозили. Значит – здесь они могут не всё. Если я именно там, где предполагаю… Как я понял, люди здесь – всё равно, что расходный материал. Что, конкретно, они с ними делают – непонятно. Догадываюсь только, что, скорее всего – личность уничтожается. Может, солдат штампуют. А может… Нда. Нет, это слишком. Но ведь, и правда – я не заметил в округе ферм. И вообще – ничего подобного. Что если… Я зажмурился – начав старательно, в деталях, вспоминать момент, когда меня уводили отсюда. Любую систему можно взломать, было бы время и умение. И, если уж они навели этот морок, значит и я – смогу. Взломаю этот, сделаю свой. Посмотрим, тогда – кто кого. Мурашки пробежали по спине, застучало и заломило в висках, я открыл глаза. Воздух будто бы дрожал, кажется, стало темнее. Перед носом повисла едва заметная рябь, похожая на «белый шум» с экрана старого телевизора. Либо – получается; либо – я схожу с ума… Свет погас и загорелся снова, а, затем – начал мерцать, всё чаще и чаще. В висках снова заломило, по телу прошёлся спазм. Меня выгнуло дугой – казалось, чуть не переломив пополам. Свет становился всё ярче, но я не мог закрыть глаза, кожа горела, воздух стал густым и тягучим. У меня больше не было тела: только всепоглощающая боль и воспаленное сознание, которое не желало отключаться. Всё закончилось так же внезапно, как и началось: неясно, в какой момент – я понял, что лежу на кровати, ровно так же, как и в первый раз. Я посмотрел на руки, потрогал лицо. Никаких ожогов. Что это было? Защитная система? Испытание, эксперимент? Я поднялся и свободно дошёл до угла комнаты, походил кругами. Действительно, пустая. Но это ведь – нелогично… У меня только одно объяснение: всё вокруг – мираж. И то, что происходило недавно – существовало только у меня в сознании. Или, что там от меня осталось? Кто-то позади – коснулся моего плеча: я вздрогнул и отпрянул, повернувшись.
– Зак?! Как ты здесь… Почему ты?
– А кого бы ты хотел видеть? Сина? Скорее всего, он даже не узнает о тебе. Ты понимаешь, куда вляпался? Где находишься?
– Нет, только догадываюсь. Что-то вроде перевалочного пункта, перед лабораторией.
– Лабораторией? – Зак сдержанно засмеялся. – А, впрочем – почти угадал. Когда-то – пункты очистки были лабораториями.
– А сейчас?
– Сейчас они больше напоминают газовые камеры. Но, вместо физической смерти – уничтожение личности.
– Таким способом они производят своих солдат?
– Солдат, рабочих. Всех. Разница только в глубине очистки. Гражданское население проходит некоторое подобие инициации: минимальное вмешательство в психику, браслет идентификации; никакого зондирования. Солдат готовят намного тщательнее: отбирают по физическим и психическим способностям, распределяют по специализациям. После чего «программируют», создавая новую личность.