– Серьёзно? А я думал, наоборот.
– Забудь. Ты проиграешь, пока так сильно презираешь тех, кто мыслит иначе. Ты проиграешь, пока презираешь самого себя – за то, что ты часть всего, что ненавидишь. Крайности – потому так и называются: они доводят до края, за которым обрыв. За восхождением следует падение, за обожанием – ненависть. Но никто ещё не добился подлинного величия, если одна из крайностей преобладала, если её не сдерживали другие. Чаще – сгорали на пике славы. Людям, на самом деле, не дано достичь максимального развития в двух противоположных направлениях – слишком коротка жизнь. Но ты уже не человек! Ты можешь больше – и погубишь себя так.
– Разве я даю волю ненависти? Разве презрение ослабляет? Если уж на то пошло – то это моя игра, в которой тебе нет места.
– Да, ты прав. Слишком часто я видел подобное… Слишком хорошо помню себя, таким как ты. Чужие ошибки не учат. Слишком много презрения, не видать уважения… Ты – как я, я – в тебе, ты – моё отражение. Тот же шаг, тот же взгляд, те же мыследвижения. И тебя, как меня, ждёт в конце поражение…
– Ты что, бредишь? – Застывшим взглядом Зак смотрел в пустоту, нашёптывая стишок. Наверное, я не услышал бы его, будь сейчас в теле человека.
– Да. Обидно видеть, как дети повторяют твои ошибки. Нелогично, потому что ты мне – никто. Но, всё равно – хотел предостеречь. Ты умеешь себя сдерживать – это хорошо. Ты понимаешь, что нельзя слепо доверяться одной страсти. Но ты не умеешь ни управлять собой, ни взращивать то, что есть в тебе. Зверь либо вырвется из клетки – либо зачахнет. Другого не дано.
– А ты научился? Управлять?
– Управлять – да, взращивать – нет. Теперь уже мне не нужно ни того, ни другого. Я не хочу больше менять мир. Мне достаточно жить, как хочется. Ты же, я вижу – ещё не потух.
– Сколько пафоса… Ладно, пойдем пробовать. Расскажешь подробнее, что придумал.
—///—
Стены тряслись, дом рушился. След быстро оборвался – я остановился, пытаясь найти хоть небольшую зацепку. Ещё несколько минут я блуждал, в почти уже пустом пространстве. Здание оставило после себя только руины и большое облако пыли, так ничего и не найдя – я повернул на «подземную базу». Странный мирок… Он что-то мне напоминает – как забытое ощущение из детства, или сон. От этой мысли меня передернуло. Сон… Совсем недавно я боялся заснуть, потому что не знал, что меня ждёт «по ту сторону», пока сон и явь не слились в одно. Я не стал «прыгать», а двигался медленно, «погрузившись в себя», «рассматривая, но не видя» красный, пустынный пейзаж. Кажется, когда-то я представлял себе Марс таким… Действительно, ведь совсем забыл уже – не до того. Сначала ты жадно смотришь на всё вокруг, пытаешься понять, разобраться или хотя бы представить, как всё устроено. А потом, раз – и тебя, наконец-то, возвращают с небес на землю, даже не замечаешь, как. Я вырвался из вязких мыслей, почувствовав знакомую энергетику, тут же переместившись к источнику. Бесплотный Валерка и тот самый увалень, что смотрел на меня, когда проходил мимо – после вспышки, которую Дрон назвал псионным взрывом. Они беседовали, как ни в чем не бывало – будто здесь не творится, чёрт знает что.
– А где Дрон?
Я обратился только к Валере, не проявляя себя в обычном, «твёрдом мире», но оба повернулись в мою сторону.
– Вот и твой друг-призрак, – верзила чуть склонился ко мне. – Что расскажешь?
– Валерка, ты хоть представь нас друг другу.
– Знакомьтесь, – Валерка развёл руки и кивком головы обозначил каждого: Зак, Сергей.
– Будем знакомы, – Большой человек, с неподходящим именем, снова повернулся к Валере. – Дрон скоро будет, тогда и пойдём – все вместе.
Этот Зак – будто не замечал ничего вокруг. Или специально – игнорировал меня. Не сказать, чтобы мне это не нравилось – скорее, вызвало некоторое любопытство. И, совсем слабо: нечто среднее, между обидой и презрением.
– Я не игнорирую – я рассказываю Валерию то, что не успел до того, как ты вошёл. И ты сам хочешь остаться незамеченным, не так ли? – Зак говорил, не оборачиваясь. Секунду спустя – я понял, что он вообще не говорил ничего, а передавал мысли напрямую. Запросто так, между делом. – Кстати: Валерий здесь называет себя Трэшком, так что ты невольно выдал его секрет, бесцеремонно ворвавшись к нам.
– Заглядывать в чужие мысли – тоже бесцеремонно.
– Да. Теперь, значит – мы квиты.
Я отошёл немного в сторону и стал ждать. Дрон и вправду появился минут через пять: с немного «ошалевшим» видом – будто его разбудили посреди ночи. Кажется, меня и Валерку он не замечал – потому что сразу обратился к Заку и ни разу не задержал взгляда на нас.