Вскоре тварь вылетает на освещённый пятачок и тут же, не сбавляя прыти, кИдается на нас.
События разворачиваются столь стремительно, что в памяти отпечатываются лишь жёлтые блюдца глаз и ничего больше. Я даже испугаться толком не успеваю, а по ушам уже проходится противный до омерзения скрип…
— Скр-р-р-р-р! — натягиваются невидимые нити и в ту же секунду нас обдаёт ошмётками волосатой плоти. А следом тёплая и липкая волна сбивает меня с ног и утягивает за собой, обратно в грот.
Я пытаюсь сопротивляться кровавому течению, но всё тщетно. Напор слишком силён, а каменный пол весь покрыт скользкими выделениями твари. Да ещё и волосатые кусочки мяса так и норовят запрыгнуть в раскрытый рот.
Мерзость!!! Откуда столько крови?
Внезапно мне на глаза попадается человеческий палец и всё становится на свои места. Эта тварь не только прошерстила поверхность, но и успела подъесть трупы солдат!
Наконец напор стихает, и я оказываюсь на берегу смердящего котлована. А он между тем слегка преобразился.
Кровь Рода смешалась с кровью иного рода и теперь рукотворное озеро не только частично сменило цвет, но ещё и бурлит пуще прежнего.
С трудом поднимаюсь на ноги. Потяжелевшая от чужой крови одежда тянет к земле.
Рядом на четвереньках чертыхается Войтех. Он тоже пытается встать, но ноги вояки-то и дело разъезжаются по скользкому полу.
Приходится ему немного подсобить.
Так поддерживая друг друга мы и шагаем обратно, к тому месту, откуда нас унесло кровавым течением.
Вот только уйти нам далеко не удаётся. Позади слышится подозрительный плеск и мы, не сговариваясь, оборачиваемся на звук.
— Так и должно быть? — указываю я в сторону котлована.
А тем временем первичный бульон всё сильнее вспучивается у пологого берега. В том самом месте, где упокоились останки богатыря и его жертв.
Ответить Войтех не успевает. Вот только я и без его подсказок понимаю, что дело дрянь.
В ту же секунду от котлована разлетаются маслянистые ошмётки и из бульона "выныривает" какая-то странная тварь. Уродливая помесь медузы и осьминога.
— Нежить, будь я неладен! — восклицает Мертвоголов. — Неужто на кровь человечью клюнула?
— Что ещё за нежить?! — спрашиваю я, а сам навожу протез с Дуболомом прямо на тварь. Если дёрнется, сразу с башкой своей мерзкой распрощается…или что это за пузырь у неё такой в окружении щупалец болтается?
— Жизнь это такая, что Родом рождена не была.
— Как богатыри?
— Не путай тёплое с мягким. Богатыри — это нечисть. Жизнь людская, к которой много всякого примешали. Оттого и прозвали такую жизнь нечистой. А тут у нас жизнь, которая и не жила до этого. Нежить.
— И что делать с ней будем?
— Пока ничего. Стоим и ждём. Может, обратно нырнёт? Нежить так-то частенько из бульона первичного нарождается. Но обычно богатыри вечно голодные её тут же и сжирают. Правда, наш сейчас не особо в состоянии кого-то схарчить.
Украдкой кидаю взгляд на едва освещённый участок тоннеля. Там прямо в воздухе парят задние лапы зверя. Видать, слиплись они с нитями невидимыми да так и повисли.
Странное зрелище. Но та тварь в котловане куда страннее. Она уже вытянула в нашу сторону щупальца и теперь гладит ими воздух. Принюхивается, что ли? Да какая разница, надо скорее валить эту непонятную хреновину.
Чуть довожу протез, чтобы наверняка разнести в клочья подозрительный шар…
— Не суетись, — одёргивает меня Войтех. В голосе бывалого сварожича слышится напряжение. — Это богатырям нежить на один укус, а нам она может быть и не по зубам. Вдруг долго она на местном дне обреталась да в силу успела войти? Да и вообще нежить — нежити рознь. Одну можно палкой деревянной забить, а со второй и взвод витязей не сдюжит. Так что стой отрок да богам молись, чтобы эта тварь обратно занырнула.
Даже молиться не пришлось. Не занырнула. Не успел Войтех речь свою закончить, а медуза уродливая уже принялась на берег выбираться.
Больше не рассусоливая, навожусь на цель и даю залп из Дуболома. Гремит выстрел! Протез пружинит от отдачи, и гранёная дробь отправляется в недолгий полёт. ХЛОПОК!
Картечь не просто лопает странный шар, но и разносит к чертям собачьим всю верхнюю часть твари. Во все стороны разлетаются склизкие ошмётки. Некоторые из них долетают даже до нас.
И вот тут-то меня и поджидает первый сюрприз. Ни с того ни с сего, мой прорезиненый плащ начинает дымиться. Причём ровно в тех местах, куда угодили ошмётки нежити.
Резко отстраняюсь от Войтеха и принимаюсь стягивать с себя плащ. Мало ли, вдруг эта гадость настолько едкая, что и до тела способна добраться?