— Что очи свои нахмурил, окаем? — спросил, приблизившись ко мне воин.
Сделал себе зарубку в памяти спросить у Спирки о значении явного оскорбления «окаем». Если это слишком унизительно, как обзывание представителем нетрадиционной ориентации, то нужно бить сразу и так, чтобы не взирая на последствия. Есть такие оскорбления, на которые нужно отвечать вопреки даже здравому смыслу.
— Отчий родитель твой предал нас, а ты в дружину идешь? — пусть и повышенным тоном, но, видимо, не так решительно воин был настроен обострять ситуацию, как это выглядело на первый взгляд.
— Сын за отца в ответе? Или я сам по себе, а отец сам? — спокойно отвечал я на выпады мужика.
— Еще как в ответе. Ты коня мне должен. Я по воле твоего родителя и дома доброго лишился, и семью свою оставил в Звенигороде. И некуда им нынче приехать. Так что коня отдашь! А, нет, так до твоей клятвы дружинной пороть буду кожный день, — не успокаивался воин.
— Попробуй забери, — я изогнул бровь.
Собеседник аж глаза выпучил и потянулся к мечу. Я тоже напрягся, готовясь к драке.
— Вышата, не дури, то князь решил. Иван Ростиславович не пожалует, коли ты Влада забижать станешь, — сказал Мирон, оказавшийся рядом со мной и даже чуть впереди, словно прикрывая своим телом.
Интересная ситуация вырисовывалась. Это чего так десятник за меня встал, да еще против своего же соратника по дружине? Кто я ему, чтобы ссориться со своим? При этом Вышата ну явно кто-то из командиров.
— Уйди, Мирон. Не до смерти, но проучу сына предателя Богояра. Я в своем праве. Он новиком станет? Вот нынче же и науку преподам, — сказал тот, которого назвали Вышатой.
Мужик он был высокий, может только в малом уступал мне в росте. Выглядел достаточно по-спортивному, а выверенные движения подсказывали, что передо мной неплохой фехтовальщик. Какие-то более слаженные, четкие движения свойственные людям с навыком боя на мечах, уже получилось сравнить. Вышата ухмылялся и всячески демонстрировал свое превосходство.
Он посматривал на коней и чуть ли не облизывался. Такие холеные лошадки в любой конюшне не затерялись бы. Но пока забрать у меня коней силой — это прямое воровство. Угрозами заставить отдать, или обманом, вот это пожалуйста, никто ничего не скажет против. И все же мне до конца не понятна мотивация Вышаты: то ли он задирает меня, действительно, из-за отца, то ли отыгрывает роль, чтобы попробовать отжать коня.
Я понимал, что обладаю тем, чем владеть, по мнению некоторых людишек, недостоин. И тут обвинения в том, что мой отец предатель, все же имеют лишь вторичное значение. Как и всегда, во все года, людьми двигает жажда наживы.
— Отойди, Мирон! — сказал Воисил, стоявший чуть в стороне. — Не гоже тебе спрочаться с полусотником. Пусть науку даст отроку, чай не убудет с него от синего пятна под оком.
Вышата с одобрением посмотрел на Воисила, у которого глаза были, как у купца, который хитростью смог облапошить своего же собрата. Хотя, как там смотрят купцы? Я с ними еще не общался.
— А ты, Вышата, не сочти за бесчестие, но скинь зброю и брони. Вот так и проучи мальца, — сказал пожилой воин, усмехнувшись в свою почти седую бороду.
Полусотник, не сразу стал раздеваться и скидывать пояс с мечом, посмотрел на меня, такого «мальца». Я уже понял, что ростом и статями выделялся не просто более, чем среднестатистический человек этого времени, а может и выдающимися. Стал мне понятен и замысел Воисила. Он видел, как я раскидал мужиков у церкви, вот и вывел полусотника на такой вот поединок.
— Воисил, а поруганием устоев дружины не будет то, что мы биться станем? — я решил уточнить этот момент, так как не хотелось из-за одного удара оказаться изгоем и, весьма вероятно, нищим изгоем.
— Не, вы же без зброи! — прямо-таки возмутился Воисил моей дремучести. — То баловство одно, на кулаках выходить. Да и ты не в дружине, Вышата сам вызвался, так что и виру платить не нужно.
— Ну, изверг татевый, иди сюда, — Вышата хлопнул в ладоши и оскалился, после посмотрел на Воисила. — А ты, старый, помалкивай! Мы с тобой собраты по оружию, но не ты с ним. Помни сие!
Между тем, мой соперник уже изготовился, призывно замахал руками, приглашая начинать. Медленно, вычерчивая круг, я стал приближаться к полусотнику. Он провожал меня внимательным взглядом, было понятно, что к драке этот воин не относится спустя рукава, видит во мне противника.