Половецкие воины были облачены в кольчуги в лучшем случае один из четырех. По вооружению так же их воинство пестрело. Кто-то был с искривленной саблей, некоторые с пиками, заметил я и пару всадников, которые были с тем, что я окрестил, как булавы. Отсутствие единообразия не позволяло противнику бить системно, например стеной конных с пиками.
Мы стали набирать скорость и тут стала заметна плохая выучка части из нашей полусотни. Опытные ратники умело управляли конями, когда надо «подбадривая» своих копытных товарищей шпорами. А вот новики и кое-то из младшей дружины терялись и с набором скорости чуть выпадали из линий.
Как я ни старался оставаться в линии, не получалось. Начал грешить сперва не на себя, как наездника, а на коня, у половцев забранного, который не приучен к строю. Но не только я таким неумехой оказался. Боброк, тот новик, с которым я сперва повздорил, а после так и завел приятельские отношения, управлялся со своим скакуном хуже моего. Ничего нет радостнее в жизни, когда у кого-то получается еще хуже… Времени вот только на радость нет.
Между тем, сотня половцев, атакующая по центру, добралась до ловушек. Еще до первых ям, с десяток степных коней резко затормозили, а кто и встал на дыбы. Словили-таки некоторые степняки чеснок и теперь даже можно было жалеть животинку, которой больно и она уже не так хочет везти своего кровожадного наездника в бой. Вот и не нужно! А коняку подлечить можно, но уже после, когда животное станет трофеем.
Те воины, что шли позади попавших на чеснок, не всегда успевали на скорости аллюр три креста, отвернуть от замешкавшихся соплеменников. А еще это был по большей части степной молодняк, даже безусые, в отличие от их старших товарищей, возможно, наставников. Уровень управления конями у противника сильно разнился.
Почти что сразу появились и те степные хищники, которые попались в волчьи ямы, или же их кони ломали ноги на ямах и без заостренных кольев. В это время когда мы уже были на расстоянии в метров сорока от противника и я уже приподнял свое копье для удара, чуть не случился «дружественный огонь». Больше десятка стрел, выпушенных из-за опрокинутых повозок, устремились в толпу замешкавшихся степных воинов. Русские лучники били даже не навесом, а почти прицельно, но некоторые стрелы пролетали совсем рядом с нашим построением.
Я не видел, да и не старался рассмотреть, вылетел ли арбалетный болт из укрытия. Но, почему-то хотелось, чтобы Спирка взял свою кровь. А еще и я готовился взять кровь чужую.
— Ага! А! А! — заорали воины нашей полусотни.
Никакого тебе «Ура», хотя я именно этот кличь использовал. Может он раньше станет именно русским и чуть меньше будет ассоциироваться с тюркским «Алла» и «Ур» [По словарю Даля, есть иные мнения]. Нет, товарищи бойцы, скоро будем кричать русское «Ура», уж этого я буду добиваться принципиально. Так и для меня проще воевать, в большей степени ощущаю преемственность Родины, то, что она одна в любом времени одна. Вот благодаря таким триггерам и стирается сомнение, что нынешние русские княжества — это не есть Россия. Нет, все тут- Россия, пусть булгары, кипчаки, даже византийцы, еще об этом не догадываются. Я-то знаю, что это так.
Первая наша линия лихо врубилась в дезорганизованного врага и для второй волны было проблемно найти свою жертву. Думаю, что мой противник нашел меня, а не я его. Я видел своего врага. Сам он был темно-русый, с длинными усами, как в мультфильме про казаков. А еще вражина ухмылялся. Он, наверняка, увидел во мне новика, молодого, неопытного воина. Частично оно было именно так, но с рядом особенностей.
— Ух… А… — на выдохе я совершил свой первый удар в реальном бою в новой реальности.
На скаку, чуть привстав в стременах, которые были почти что на длине вытянутых ног, я приподнял копье, которое взял хватом чуть ближе к концу древка, еще чуть наклонился вперед и ударил обряженного в в кольчугу вражину. Он так же наставлял на меня свою пику, но я выиграл в длине оружия. Возможно те десять-пятнадцать сантиметров, которые я отыграл за счет хвата смогли обеспечить мне победу в первом такого рода поединке. Все же силушка моя богатырская, да тренировки хвата копья сказали свое слово. Без понимания техники удара, которое преподал мне еще Богояр, тренировок последних дней, перехватить копье к концу, увеличивая рычаг тяжести, не вышло бы.
Я так сильно ударил, что пробил кольчугу врага и копье погрузилось в человеческую плоть. Не первая жизнь, которую я забрал, потому остается сожалеть только об одном — не получалось быстро вынуть копье и оно так и осталось в теле вражеского воина. Теперь топор. Не нравится мне это оружие. Думал выбрать кистень, но с последним нужно было бы еще больше потренироваться.