Вот оно как! Хвалил, а со мной разговаривал, будто проступок у меня был какой, а не почти что подвиг героический.
Боброк, шел во главе новиков, только он вел под уздцы двух коней, остальные воины так же были с конями и явно не со своими, а с трофейными. Я не знал, как делится добытое в бою. Предполагал ранее, что все, кого убил воин — все это его, победителя. А тут, нет. Десятку долю отдай, князю долю отдай! И пусть все эти части из добычи и небольшие, но чувствительные.
— Меня нарекли быть над вами старшим, но не десятником. Десятник Мирон, — сразу же я прояснил расклады и свой статус.
— Знаем уже. Боромир, старший сотник, как только вернулся с погони, с нами разговор имел, о тебе много спрашивал. Он дал свое слово, что коли мы сами подчиняемся, то быть тебе сред нас первым, — сказал Бобр.
— Добро. Это вся добыча? Только я шестерых половцев убил, — несколько возмутился я.
Оказалось, что, нет, не вся. Два новика остались на месте сражения и охраняют наше. Между тем, Боромирне только побеседовал с новиками, но и выбрал из шести полагающихся мне коней, одного, которого повел кКнязю. Видимо, плата за сокола.
— Дорого, все же ты мне обходишься, — сказал я сидящему на не больном, правом плече Ярлу.
— Что прикажешь, старший? — спросил Лис.
— А тебе только и приказывать. Чуть ходишь. Приказываю поесть и поспать, уже по ночи уходим, так что отдохнуть нужно, — сказал я и начал распоряжаться, кому костер разжигать, а кому к ручью бежать за водой.
Глава 15
Киев — мать городов русских! Что-то здесь не так, ну, не может Киев быть матерью. Отцом мог, да и то, когда это было! Нынче-то, скорее, отчим. Или так, мамкин сожитель.
Принципиально не понимаю, почему за этот город уже столько споров было, а еще больше распрей впереди. Да, относительно большой город, много купцов, много монастырей и церквей. Еще эти Золотые ворота, они, действительно, красивы, блестят, отливаясь позолотой. Вот же черт. Пытаюсь себе доказать, что ничего здесь и нет интересного, но только убеждаюсь в обратном.
Да! Киев стоит того, чтобы за него бороться! Этот Киев, пока еще не подвергшийся разорению и разрушению.
И биться нужно именно за город, а не за людей, которые в нем обитают. По крайней мере, мне киевляне казались слишком надменными, злыми. Некоторые стереотипы об этом городе и его жителях из будущего я, наверное, перенес и в это время. А может быть и нет.
Ни одной улыбки я не встретил в Киеве, не одного приветствия. Ладно, относительно нас, незнакомцев, так и вовсе ни детского смеха, ни заливистого гоготания смущенных парнями девиц. Какие-то все хмурые, насупленные, будто вот прямо сейчас готовы достать нож и проверить мою кольчужку на прочность.
Долго наслаждаться видами церквей, среди которых преобладали каменные строения, нам не дали. Почти сразу, как только мы въехали через Подольские ворота в так называемый город Владимира в направлении Софийских ворот, сразу же были оцеплены не менее, чем двумя сотнями ратников Киевского князя Всеволода Ольговича.
Мы, десяток новиков, шли в центре построения, будто охраняемые иными ратниками. Такое тут отношение к новикам — берегут нас. Но и с центра обоза было видно, что состоялась отнюдь не дружественная встреча.
— Теплый прием, — пробурчал я, поправляя свой меч.
— А как иначе? Боевая сотня зашла в стольный град. Мало ли, какие мы тати, — логично размышлял вслух Боброк, гордо восседавший на коне по правую руку от меня.
Я повернулся и посмотрел за спину. Следом за нашим десятком новиков шло две телеги, в большей степени груженые оружием, и в меньшей степени одеждой и едой. Хотелось взять копье и вооружить древковым оружием всех новиков. Если придется прорываться, то лучше с копьем наперевес.
— Спиридон, ты ж ученый дьяк, что ждет нас в этом граде? — спросил я у Спирки, не особо рассчитывая на аргументированный ответ.
— Князь выслушает, токмо рассчитывать на что доброе не стоит, — сделал свое экспертное заключение Спиридон.
Не хотелось расставаться с дьячком. Однако, он все равно намерился отправиться на митрополичий двор и там просить рукоположения. Наивно, конечно, но мало ли и получится. И тогда мы с ним расстанемся. Служить при митрополите мне как-то не хотелось. Да и говорят, что сильно слаб владыко Михаил.
— Князь приказал никому не дергаться, не лаяться с дружинниками, вести себя тихо, — начали шептаться по всей протяженности нашего поезда, передавая таким образом приказ.