Я поспешил уйти, чтобы не быть замеченным. Мирона уже не было в усадьбе. Он, наверняка, вместо того, чтобы спать, молился Богу и не только восхвалял Всевышнего, но и просил у него. Не могу сказать, что зря. Психологическая накрутка очень важна в бою. Если Мирон будет умеренно верить в то, что с ним Бог, это поможет. Главное следовать поговорке: на Бога надейся, а сам не плошай.
Сделав немудренный комплекс упражнений, в том числе и для того, чтобы успокоиться, я отправился в Путятин двор, откуда нужно отправляться на Круг. Поединок должен был состояться на Глебовом дворе, рядом с ним и с Брячиславовым двором. Там была поляна, впрочем, мне не совсем понятно выбранное место. Объяснение одно — тут не было людей и до ближайшего храма, у Ирининского монастыря, относительно далеко. Киевский князь не хотел публичности и обвинений, что в такой праздник устроил Круг.
К Мирону было не подступиться. Я посчитал своим долгом подойти, ободрить его. Во время наших тренировок я еще больше проникся к этому человеку и был близок к тому, чтобы назвать его своим другом. Но приходилось держаться чуть в стороне. Действо происходило уже во дворе Путятиной усадьбы, у ворот.
— И помни, Мирон, что с тобою и честь моя княжеская, и честь всей дружины. Не должно тебе проиграть, — громогласно вещал князь.
Все-таки наш князь не самый лучший психолог. Десятник и так знает и понимает всю ответственность. На кону стоит его жизнь. Как по мне, так мотивации сражаться в полную силу более чем достаточно. А Иван Ростиславович еще больше нагнетает обстановку.
— Спаси Христос и охрани тебя грозный Батька, Иван Ростиславович, — отвечал Мирон.
Он поклонился князю, после присутствующим, словно прощался со всеми.
— Испей меду, воин, он не сильно хмельной, но придаст тебе бодрости, — сказа Воисил, предоставляя медный кубок десятнику Мирону.
Глава 19
Нельзя пить, точно нельзя. Не верилось, что Воисилможет навредить, казалось, своему ученику, другу. Но в то, что Мирон выпьет сейчас условный допинг уже не верилось. Это какая-то отрава. Меня останавливало, нет, лишь неуклюже сдерживало только то понимание, что меня для князя становится слишком много. К такому нужно приучать, а не вываливать сразу же ворох информации и ставить перед фактом активных действий. Но черт с ними, с этими психологическими уловками и условностями.
— Стой! Не пей! — выкрикнул я, повинуясь, скорее, внутреннему порыву, чем логикой.
Все оглянулись и посмотрели на меня. Как ледокол разбивает глыбы льда, я пробивал себе дорогу к Мирону. Застыл и Воисил. Его взгляд я ощущал прямо физически. И он мне казался злым.
— С чего ты, новик, поперек старших идешь? — спросил старший сотник Боромир, преграждая мне дорогу.
— Прости, князь, прости, старший сотник, пусть Воисил сам выпьет то, что предлагает Мирону, — сказал я, но Боромира не оттолкнул.
— Новик, ты боле не старший. А старшему сотнику Боромиру я наказываю, кабы у Влада было меньше свободного времени. Займите сего отрока! — грозно сказал Иван Ростиславович.
Тот прежний Влад, скорее всего, сейчас, понурив голову, пошел горевать, что из-за своей дерзости только что получил резкое падение своего статуса. Я — не он!
— Прости, князь, но Воисил дозволь кому иному выпить напой из кубка, — сказал я и заметил, как все смотрят на старого ратника.
— Пей! — строго повелел князь Воисилу.
— Княже, я верой и правдой… Обида у меня, что сомневаешься. Обида и на Влада, коего я и в бою стрелами своими прикрыл, — говорил Воисил, чем еще больше убеждал меня, что дело здесь не шуточное.
Воисил посмотрел на меня крайне злобно, взял кубок, отпил.
— Все пей! — о чем-то стал догадываться и князь, так как голос его был жестким и бескомпромиссным.
— Так и Мирону я все не дал бы выпить, — прозвучало оправдание Воисила, явно растерявшегося.
— Я верю своему дядьке, — сказал Мирон, перехватил кубок, но строгий окрик князя не позволил десятнику выпить.
Пришлось еще дважды указать Воисилу, даже ближние воины князя подошли к старому воину и тогда он выпил. И… ничего. Пена изо рта не пошла, Воисил не свалился, даже не закашлялся. Я ошибся?
— После Круга пятнадцать плетей Владу, — сказал Иван Ростиславович.
Начался ропот, воины стали спорить про то, можно ли дружинника, даже такого, что поголовно обвиняет других ратников во всякой лжи, телесно наказывать. Я же всматривался в состояние Воисила. Если он говорил о глотке напитка для Мирона, то, выпив целый кубок ему должно было…