Единственная возможность — это выйти в поле и попробовать вызвать на себя тех, кто грабит киевлян. И сделать это не только для того, чтобы защитить гражданских, но и чтобы иметь возможность уйти самим. Приходили сведения, что и еще одни киевские ворота, Лядские, подверглись атаке бунтовщиков. Да и добраться до них, это пересечь весь город по диагонали, так что не вариант. Нужно тут прорываться.
*……….*……….*
(Интерлюдия)
Бек кипчаков Гурандухт забавлялся. Глупые овцы, эти русские, не нужно даже никого искать, чтобы пограбить. Всего одной сотней он уже собрал такой скарб, такие богатства, что впору просить у хана жену из числа младших ханских родственниц. Жаль только, что рабов нельзя набрать. Нужно уже скоро уходить, русские даже ворота закрыли и больше никто не выходит из Киева, чтобы устремиться в ближайший лес, где и укрылся Гурандухт со своей сотней.
Половцы уже как месяц пребывали в Киеве и сотник занимался охраной ханов, которые приезжали к Всеволоду Ольговичу. А после ему приказали выйти из города и переждать, что и как сложиться в русской столице. Ханы, прежде всего хан Елтук Шаруканова рода, хорошо платили за разного рода информацию по происшествиям в Киеве и в других русских южных городах.
Но просто оставаться на месте и быть в седле, чтобы вовремя сбежать, Гурандухт не хотел. Он быстро смекнул, куда бегут из Киева толстосумы, всякие купцы и ремесленники, и просто перекрыл две дороги: на Вышгород и на Вылобыч. После этого он просто и незатейливо грабил всех приходящих. Половецкий бек даже не всех русичей убивал, а только самых строптивых.
У каждого из его отряда сейчас было по четыре, а то и по пять заводных лошадей, выполнявших, скорее функции переносчика ценностей. Гурндухт понимал, что еще чуть награбить и все, нужно уходить и подальше. Иначе русские могут решить свои вопросы и направить погоню. Но жадность… когда так легко в руки идет серебро, меха, стекло и другие ценности, сложно взять и отказаться от этого, просто уйти.
— Бек, не хотят русские больше ворота открывать, поняли, что их стригут, как баранов, — старший воин сотни Гурандухта по имени Алкан рассмеялся. — Может пойдем к другим воротам?
— Нет, нужно вовремя остановиться. У нас много чего есть, чтобы возвысится и купить оружия для воинов. Скоро я смогу взять себе еще одну сотню воинов, может и две и обеспечить их все необходимым, — потирая руки, говорил бек.
— Если так, то я повинуюсь воле твоей, бек Гурандухт. И дарую тебе… посмотри какую рабыню я отыскал! — старший воин похлопал в ладони и к беку, который обосновался в низине, под деревьями, привели девицу.
Она была хороша собой, но явно не русская, пусть и не половецкого племени. Черные волосы, стройное, чуть широкобедрое тело, как любил бек. Но он, в отличие от своих воинов, часто проявлял сдержанность в отношении женщин, так как имел цель — племянница хана.
— Разве она русская? — спросил Гурандухт. — И где ее муж?
— Руская, бек, — отвечал старший воин. — А мужа и не было, с ней два охранника были и слуги, всех мы побили.
— Смотрю уже и одежду с нее сорвали. Пользовали? — брезгливо спросил бек.
Старший воин понурил голову.
— Как сдержаться тут? — оправдывался он.
— Тогда оставь ее и займись делом! — потребовал Гурандухт, который уже в мыслях совершал ритуальный, театральный поединок за право обладать племянницей хана.
Старший воин Алкан посмотрел на Рахиль и облизнулся, предвкушая, как он еще раз… А потом перекинет ее через седло и увезет в степь, что там еще раз… и еще… Нет, не в жены брать, у старшего воина была жена и он больше не хотел пока заводить другу, а вот попользовать рабыню…
— Ты! Стой! — выкрикнул бек. — Оставь ее!
Старший воин чуть было не схватился за эфес своей сабли, но вовремя одумался и покорился воле бека.
— Ти богат ред? — на ломанном языке спросил Гурандухт у Рахиль.
— Да, очень, — отвечала женщина, хватаясь за спасительную соломинку.
— Сколо гриван дадут? — тон бека был уже более заинтересованным.
— Отец даст пятьдесят гривен серебром, не меньше, — отвечала Рахиль-Ирина.
— Мало! — с наигранной досадой произнес Гурандухт.
— Сто, — выпалила Рахиль.
— И посла того, как тебя портил мои воины дадут сто? Ты же плохая нынча, муж оскорбятся, — уточнял бек, а Рахиль, даже не стараясь прикрываться, воодушевленная надеждой на спасение, кивала головой.