Их громкая возня привлекла внимание Мары: «Что там случилось? — раздраженно спросила она. — Ты меня отвлекаешь!»
«Алод вернулся!» — радостно прозвучало в ответ.
«Он без сережки? Можно взглянуть на него?».
«Конечно, он красавец!».
«Тогда иду».
Она торопливо направилась в строну шума производимого их возней, и внезапно остановилась с недоверием глядя на животное, которое очень отдаленно напоминало коня. Алод стоял на коленях, но услышав Мару встал и побежал ей навстречу, не дойдя пары шагов замер на месте, не понимая, почему она смотрит с таким ужасом в глазах. Без сережки, в своем натуральном виде он был выше, размером с доброго битюга, грива и хвост оказались короткими, копыт не было вообще, широкие, мощные лапы заканчивались огромными когтями. Глаза полыхали кровью, полностью красные, только черный зрачок выделялся на общем фоне. Уши по форме напоминали уши летучей мыши и заканчивались кисточками на концах. А зубы… острые в два ряда, как у крокодила. Черная, лоснящаяся шерсть, раза в три длиннее, чем у обычного коня.
«Мара, не стой столбом! — сказал мысленно Гриесс. — Ты пугаешь его своим взглядом, он не знает, что делать. Улыбнись и обними его, он так рад, что вернулся!» Вампир уже поднялся и отряхивался от снега, что не мешало ему с укором посмотреть на Мару. Она пересилила свой страх и, натянуто улыбнувшись, протянула навстречу Алоду руки. Тот радостно рыкнул и бросился облизывать и ее, повалить на снег ему не дала твердая рука Гриесса, легшая на загривок.
— Все, успокойся. Мы тоже рады тебя видеть, пошли домой.
Вечером, сидя за столом, Мара спросила:
— Ну, и какие у нас планы? В какую сторону направляемся?
Гриесс, сооружавший себе постель у очага, бросил это занятие и, усевшись на скрещенные ноги, с интересом посмотрел на нее.
— Помнится, кто-то жаловался, что делаем только по-моему, а у самой, получается, и плана нет?
— Вообще-то есть, но не один. Можно вернуться в Халле, а потом в Штант-ам-Рольт, но что мы там скажем? Ведьма уехала и больше тролли вас беспокоить не будут? Кто нам поверит? Или опять изобретать клятву? Или же можно сразу в Азанию, архимаг-то нам поверит, — спокойно ответила Мара. — Какой вариант тебе больше нравится?
— Никакой. Вернее первый, но с поправками. Староста предлагал денег за ведьму, я намерен их получить. Привезти им ведьму, сжечь ее на костре, а там уже и в Азанию можно возвращаться.
После этого заявления она внимательно всматривалась в его лицо и все ждала, когда же он начнет смеяться, ну не может же это быть серьезным предложением! Гриесс действительно засмеялся.
— Ты такая смешная с этим недоверчиво-глупым выражением!
— Но я действительно не поняла! Кого ты собираешься сжигать на костре? Нечего надо мной потешаться, лучше объясни толком, — огрызнулась она в ответ.
— Сжигать будем, скорее всего, осла. Все одно девать его некуда, и отпускать смысла нету, его сожрут волки. Наброшу на него иллюзию и выдам за ведьму. Все проще, чем тебе представляется. Еще и денег заработаем, впереди зима, точно пару месяцев просидим в Азании, деньги лишними не будут.
— Ух ты! Действительно — все гениальное просто! Как я сама до этого не додумалась.
— Потому, что не умеешь так владеть иллюзией. И, главное, Квинтиллу правду не скажем. Привезем письмо от старосты и бургомистра, пусть поломает голову — как это я допустил сожжение ведьмы? — добавил вампир и довольно улыбнулся.
— Хотела бы я знать, что позволяет тебе так относиться к милорду архимагу, — задумчиво пробормотала Мара.
— Всему свое время! — назидательно изрек Гриесс.
Обратный путь в Халле грозил занять намного больше времени, чем путь сюда. Ослик не мог бежать со скоростью лошадей, еще и по снегу, пришлось подстраиваться под него. Через несколько дней Гриессу это надоело.
— Тащимся, как черепахи, — со злостью выдал он на вечернем привале. — Надо это прекращать!
— Интересно, каким образом, — устало спросила Мара.
— Завтра увидишь!
В дорогу собирались едва рассвело. Мара ела на ходу, прихлебывая горячий чай из трав, прихваченных из ведьминых запасов. Она уже догадалась, что стало причиной его раздражительности. Голодный вампир — всегда злой. До Халле всего то пара-тройка суток пути, а с такой скоростью неизвестно когда доберутся. Оседлав Алода, Гриесс порылся в сумках и достал веревку; отложив ее в сторону, долго копался в поисках чего-то и, не найдя, пнул ногой со злости остатки изгороди. Забор не выдержал и с грохотом завалился.