Маре никто и никогда не пел песен, тем более посвященных ей лично. Она слушала, затаив дыхание, иногда вообще забывая сделать вдох, по рукам и позвоночнику волнами пробегали мурашки, по щеке катилась предательская слеза. Гриесс пел, не отрывая от нее взгляда, пел, зовя ее в свой мир и сейчас, в его устах, слово «мой друг», звучало не совсем правильно, оно царапало. И Мара понимала его, он хотел большего, и сегодня она готова сделать следующий шаг. То ли выпитое на балу шампанское тому виной, то ли его невероятные песни, то ли все вместе в сочетании с волшебством новогодней ночи, но как только затихло эхо от последних аккордов, она произнесла.
— Я хочу отдать долг, поцелуй, который проспорила, помнишь?
— Да.
Он встал и, положив гитару, подошел к ней, она тоже поднялась.
— Ты тогда сказал: «Когда захочешь», так вот я хочу.
И, обвив руками его шею, коснулась губами его губ. В свою очередь, он обнял ее за талию и, прижав к себе, пылко ответил на поцелуй. Целовались долго и страстно, его губы на вкус оказались совсем не такими, как ожидалось. Привкуса крови не было и в помине, лишь легкий аромат выпитого им недавно вина. Усиливающийся запах амбера кружил голову и заставлял ее дрожать от возбуждения. Мысленно, не отрываясь от его губ, Мара попросила: «Не останавливайся, продолжай дальше».
«Уверена? — раздалось в ответ, — жалеть не будешь?»
«Может, и буду, но, сейчас не останавливайся, прошу тебя».
В ответ Гриесс легко подхватил ее на руки и отнес в гостевую комнату, большая двухспальная кровать была только там.
«Свет?» — мысленно спросил он. Мара молча щелкнула пальцами и на стене, в висящих кованых бра вспыхнула пара свечей. Очень ловко, со знанием дела, Гриесс справился с бесчисленными крючками на ее платье и оно полетело в один угол комнаты, технично расшнурованный и снятый корсет — в другой. Стоя перед ним на коленях на широком ложе, она не спешила снимать оставшуюся нижнюю рубашку, вместо этого принялась расстегивать его рубаху, и после того, как она, также небрежно брошенная, отправилась в угол комнаты, потянула за ленту на волосах. Он улыбнулся и тряхнул головой, позволяя им рассыпаться по плечам. Она с блаженным стоном запустила руки в его роскошную гриву и, уткнувшись носом, вдохнула аромат. Дав ей время насладиться, вампир стянул с нее рубашку и бережно уложил на кровать.
Он действительно знал толк в любовных утехах, прибегнув только к предварительным ласкам, кто только назвал их предварительными! он отправил Мару на вершину блаженства. Она и представить не могла, что его руки, так умело управлявшиеся с оружием, могут быть настолько нежными и ласковыми, а губы — такими бархатными. У Гриесса имелось огромное преимущество перед другими мужчинами, он читал ее мысли и имел огромный опыт, поэтому безошибочно находил на ее теле места, прикосновения к которым заставляли ее стонать и извиваться от наслаждения.
— Готова к основному блюду? — слегка улыбаясь спросил он, когда она отдышалась и вернулась с небес на землю.
— Готова! — с каким-то бесшабашным задором ответила она.
Многозначительно улыбнувшись, вампир скинул с себя оставшиеся штаны и накрыл ее своим телом.
В этот первый миг она не почувствовала ничего. Мозг словно замер, не способный осознать, что происходит. А затем по всему телу разлилась темная горячая волна, вызывая невиданное счастье, почти болезненное, настолько оно было острым. Не хватало ни слов, ни мыслей, чтобы выразить или хотя бы понять, что она ощущала в эти минуты…
Когда взошло солнце первого дня нового года и залило своими лучами весь город, Мара крепко спала. Уснула она быстро, разомлевшая от ласк и уставшая от блаженства и полетов в нирвану. Она еще пыталась рассказать Гриессу, насколько это было великолепно, но язык слушался плохо, и она заснула со счастливой улыбкой на губах.
Он с любовью смотрел на спящую Мару и ликовал от восторга: неужели это свершилось и она переступила ту границу, что ее сдерживала? И возможно, они теперь не только друзья, но и любовники? А там и можно будет про чувства свои сказать. Душа пела и требовала чего-то безумного, то ли мчаться галопом по крутой горной дороге, то ли танцевать под облаками, обернувшись летучей мышью. Но он просто лежал рядом с крепко спящей Марой, и просто наслаждался моментом счастья.
Проснулась она к обеду, терзаемая жестокой головной болью и сомнениями. С шампанским она вчера явно перебрала, да и в отношениях с Гриессом тоже. Как теперь ему об этом сказать? Тихонько скрипнула дверь и вампир босиком, в одних штанах, с распущенными волосами, появился на пороге с подносом в руках.