А Гриесс, отпив пару глотков из Кейро (так звали черноволосого крепыша), снял с него гипноз и, дружески обняв за плечо, повел в таверну, где они и продолжили пить. Угощал Гриесс, поэтому расходиться никто не собирался. В результате было выпито огромное количество вина, и вампир наполнил резерв почти до предела. С трудом заставив себя остановиться — куда потом ее девать, эту лишнюю энергию набранную из жадности?
Утром отдохнувшая Мара застала всю компанию, храпящую вповалку за столом, а некоторых и под ним. На ее появление отреагировал только вампир. Он сидел за столом, уронив голову на него, и казалось, что спал.
— Выспалась? — спросил тихонько, неожиданно подняв голову и посмотрев на Мару.
— Я-то выспалась! А ты? Нам предстоит весь день в седле, надо догонять упущенное время. А ты вместо отдыха — пьянствовал всю ночь! — высказала она свое недовольство.
— Тише, не кричи. Пусть парни поспят, — полушепотом ответил он, вставая из-за стола и приводя себя в порядок. И взяв ее за руку, увлек в дальний угол к маленькому столику. Дождался пока заспанная служанка примет заказ и продолжил:
— Я отлично отдохнул! Резерв почти под завязку, хоть в бой, жаль не с кем.
— Я смотрю, ты жалеешь об этом, — с насмешкой заметила Мара.
— О боях? Иногда, когда перерыв большой делаю. Азарт боя — он захватывает. А наемники… они натолкнули на воспоминания о прошлом. У всех там осталось что-то хорошее, и воспоминания об этом вызывают тихую грусть… — с долей меланхолии ответил Гриесс, и после паузы, добавил. — Ты давай ешь, а я пойду седлать лошадей. Раз надо торопиться, то не будем тянуть время.
Он встал и пошел в конюшню.
С завтраком она не тянула, поела быстро и сразу же выехали со двора таверны. Небо сплошным ковром затянуло облаками, солнце не показывалось, день обещал быть пасмурным. Через пару поворотов лес неожиданно кончился, дорога бежала через равнину с большим количеством редко стоящих деревьев.
— У меня есть пара вопросов к тебе, — неожиданно выдала Мара, придержав коня.
— Так я, вроде, все рассказал? — ехидно улыбнувшись, ответил Гриесс.
— Ну да, то-то я по-прежнему ничего не знаю о твоих возможностях. Что ты обещал? Расскажешь все, что мне можно знать? А почему нельзя все? — спросила она. — Что за ограничения такие?
— Потому, что про мои возможности темного мага я не могу рассказывать, это табу, и потом, у меня блок стоит. Я не знаю, чем руководствовался обративший меня, но поставил его, перед тем как отпустить на отдых. Да и не нужны они в мире людей. А об остальном спрашивай.
— Начнем с начала, почему ты не боишься солнца? Почему не подействовала руна, как должна? Я же все сделала правильно!
— А ты любишь все знать? — усмехнулся он, и не давая Маре возразить, продолжил:
— Солнце губительно для всех вампиров. Низшие не могут от него защититься и вынуждены прятаться, высший вампир накидывает защиту и все дела. Энергии на нее много не надо, и если часто это делать, то привыкаешь и делаешь все на инстинктах, не думая. Руна не подействовала потому же — ты поставила ее на низшего вампира, а я ее видел и активировал щит. Ответил?
— Почти, — улыбнувшись, сказала она. — А что еще умеешь? Из того, что мне можно знать?
— Не так уж и много. Ауры всех живых существ вижу постоянно, мысли могу читать при желании. Простого человека или слабого мага загипнотизировать и полностью подчинить, а потом стереть воспоминания об этом. Что же еще? — Гриесс изображал раздумья. — Про щит ты знаешь, про туман тоже. Могу мгновенно перемещаться, только недалеко, на пару десятков метров — это предел. Ну и резерв у меня намного больше твоего — если бы я мог без потерь передавать тебе энергию, то не опустошил бы себя так. Тебя вообще не обучали темной магии? У тебя же есть способности.
— Только проклятиям учили, — как прилежная ученица, ответила Мара.
— Но это уровень деревенской ведьмы! А ты училась в академии! — возмутился он. — Надо поработать над процессом передачи. Это может пригодиться. При наличии крови я могу мгновенно пополняться, а ты восстанавливаешься медленно.
— Да, согласна. Будем пробовать.
К вечеру третьего дня пути и бешеной скачки, подъехали к границе с Ифанией. Дождь который пытался начаться с самого утра, к обеду разошелся: дороги мгновенно раскисли, кони шлепали по грязи, и скорость передвижения мгновенно упала. Пограничный пост пересекли почти в сумерках. Рядом расположилась приграничная деревенька, в которой было даже две таверны. Мара так промокла и продрогла, что ей было совершенно все равно в которой из них останавливаться. Но Гриесс настоял на более дорогой и комфортной. Сказал, что там публика повкуснее. Может пошутил, кто его поймет? В результате остановились в таверне «Лысый желудь», довольно большом строении из камня в два этажа. Комнату сняли большую, с огромной двухспальной кроватью и камином. Зайдя в комнату и убедившись, что камин растоплен, Гриесс снял свой кардиган и повесил его на стул. Перевязь с метательными ножами и пояс с оружием бросил на кровать. Достал из сумок накидку: большую, черную, меховую, с капюшоном — в нее можно было пару раз завернуться — и бросил ее Маре со словами: