А из полумрака коридора неторопливо вышел Гриесс с улыбкой довольного кота на лице. Заметив Мару, направился к ней и уселся за ее столик.
— Как спалось? — как ни в чем не бывало, спросил он. И состроив смешную рожицу, подмигнул.
— Судя по тому, что я наблюдаю — ты не спал вообще, — холодно ответила Мара.
— Я сомневаюсь, что тебя беспокоит именно это, — с издевкой, сказал вампир, — думаю, тут дело в другом. Я прав?
Гриесс посмотрел Маре в глаза. Взгляд она отвела, но это не помешало ей так же холодно спросить:
— И что же, по-твоему, меня беспокоит?
— Да то, что ты спала в одиночестве, а я нет. И это либо ревность, либо зависть. В любом случае — непонятно, зачем тогда меня выгнала? — он с прищуром опять взглянул на нее.
— Спать с вампиром?! Это ты мне предлагаешь??? Это же мерзко, неправильно, и просто отвратительно! — пылая от гнева выпалила она. На ее лице промелькнуло выражение отвращения.
— Вот, значит, как ты думаешь… — разочарованно протянул он, и тут же со злостью добавил. — Тогда найди себе не вампира!
За столом повисла напряженная тишина. Мара, откинувшись на спинку стула и скрестив руки на груди, холодно смотрела на Гриесса. Он не выдержал ее взгляда, и обернувшись в сторону кухни, громко крикнул:
— Салита! Ты заказ принимать собираешься? — и повернувшись к Маре спросил. — Есть-то будешь?
Та кивнула. Прибежавшая на зов девушка приняла заказ и убежала на кухню.
— Пойду соберу вещи и оседлаю лошадей, — вставая, сказал он, — дай ключ.
Мара молча вложила ключ в его протянутую руку, также молча он его взял и пошел наверх.
Ела не торопясь. Пусть ждет, ничего страшного. «А может он прав? — размышляла Мара, медленно жуя куриную ножку, — я и завидую и вдобавок ревную? И подсознательно считаю его своим? Но как такое возможно? Он же вампир! Дитя тьмы.» Так и не придя ни к какому ответу, она вышла во двор. Солнце поднялось уже высоко, день начался. Стали просыпаться постояльцы. Гриесс стоял посреди двора, держа за поводья обоих уже оседланных лошадей.
Молча забрала повод, села в седло, и не глядя на него, выехала со двора.
Больше двух дней они не разговаривали и гнали лошадей галопом на юго-запад. Иногда Мара искоса поглядывала на Гриесса, может зря она так с ним? Он эти взгляды замечал и реагировал на них ехидной усмешкой, и она мгновенно отворачивалась.
На третий день, через несколько часов после полудня, подъехали к очередному постоялому двору. На ночь останавливаться еще рано, до следующей таверны далеко, и они до вечера не успеют туда добраться, поэтому Мара решила перекусить и взять еды в дорогу, а переночевать в лесу.
Заехав во двор, она молча спрыгнула с коня, и не глядя бросила повод Гриессу, была уверена, что поймает. А сама пошла в таверну обедать и заказывать провизию в дорогу.
Ловя повод, брошенный Марой, Гриесс спешился. Не то что бы слишком поспешно, но все же. Он стоял в ожидании возвращения Мары и выслушивал бесконечные и однообразные жалобы Алода.
«Алод не любит овес. Алод любит мясо!» — настойчиво звучало в его голове. Но как кормить его мясом в конюшнях при тавернах? И Гриесс терпеливо уговаривал коня потерпеть еще немного, и обещал, что при первой же возможности отпустит его на охоту. Он обнял голову коня, гладил его, целовал в нос и чесал за ушами.
Вышедшая из дверей таверны Мара застала его за этим занятием. «Неужели вампиры способны на нежность? — с удивлением подумала она, — или только этот?»
Вышел хозяин, позвал работника и распорядился принести господам мешок овса. Гриесс не стал его никуда пересыпать, а уложил прямо на Алода. И в ответ опять услышал то же самое недовольное ворчание.
— Сейчас же прекрати! Не зли меня! — резко сказал вампир и дернул коня за ухо. Алод в ответ нервно дернул головой и пару раз стукнул копытом.
— Что это с ним? — спросила Мара.
Гриесс выдержал паузу, подождал пока все разойдутся и ответил:
— Мяса требует паршивец, надоел ему овес.
— Откуда такие капризы? Ты же говорил, что он всеяден.
— Там, где можно — все капризны, а там где это нельзя — он ест все. Обычно мы с ним делим добычу пополам — мне кровь, ему плоть, — спокойно ответил Гриесс.
Сев на коней и выехав со двора таверны, они продолжили свой путь, опять пустив коней галопом. И только когда стало смеркаться, перешли на медленный шаг. Они неторопливо продвигались по лесной дороге; деревья стояли очень близко, нависая ветвями над дорогой, и с каждой минутой, становилось все темнее. Мара напряженно всматривалась с густоту леса, пытаясь найти место для ночлега, но по бокам была сплошная стена из деревьев. Негромко всхрапнул Алод, и Гриесс сказал вслух: