До луны доплывать он не собирался, просто решил заплыть подальше. Его атаковали русалки, они желали доставить удовольствие его высочеству. А высочество отшучивалось и не желало удовольствий. Потом они ему надоели и пришлось рявкнуть; напуганные русалки уплыли от него подальше. Улыбнувшись своим мыслям, он поплыл назад.
Закончив с волосами, Мара решила поужинать. Достала из сумок провизию, кувшин с сидром, она принялась за еду. Но холодная ветчина не доставляла должного удовольствия, поэтому решила поджарить ее над костром. Пока выбирала подходящие веточки, пока нарезала ветчину и нанизывала ее, из воды вышел Гриесс. Молча натянул штаны и уселся на песок, скрестив ноги, прямо напротив Мары, их разделял горящий огонь. Не обращая внимания на девушку, он занялся сушкой волос. Тщательно прочесывал их костяным гребнем, бросая в костер выпавшие волоски.
Зрелище, представшее перед глазами, заставило ее позабыть про ветчину, жарящуюся на костре, и неотрывно наблюдать за процессом. Гриесс заметил ее интерес, и искоса глядя на нее сквозь пряди волос, сказал:
— Кажется, у тебя что-то горит.
— Ой! — воскликнула она и поспешно убрала ветчину от огня, но поздно, кусок сгорел и пришлось его кинуть в костер и нанизать новый.
— Ты их чем-то особенным моешь? — вопрос сам сорвался с языка.
— Ты про волосы?
Мара кивнула.
— Бальзамом. Понимаешь ли, мой братец Анхель очень увлечен наукой, особенно травами и зельями. Ему очень нравится моя грива, и специально для нее он и сделал бальзам. Когда он заканчивается, то заказываю у ближайшего аптекаря, только весь рецепт не даю, только часть. Потом сам смешиваю. Аптекари народ любопытный, обязательно захотят сами опробовать. А кто знает как он на людей действует?
Гриесс закончил сушить волосы, завязал их в хвост и поднялся. Надев рубаху, направился в сторону леса.
— Куда это ты? — спросила Мара, держа в обеих руках кувшин с сидром, и собираясь сделать глоток.
— В лес, набрать веток на постель. Не спать же на песке. Ты же не пустишь к себе под накидку, — в его голосе звучала издевка.
— Конечно не пущу! Еще чего! И потом, мне кажется, что толку от тебя в холодную ночь мало. Я права? — в каком тоне был вопрос, в таком прозвучал и ответ.
— Смотря что ты подразумеваешь под толком! — резко бросил он и пошел в лес.
Мара успела закончить с ужином, подкинуть дров в костер и удобно устроиться на накидке, когда вернулся Гриесс. Он принес большую охапку елового лапника и принялся сооружать из него постель. Сапог не одевал, ходил босиком. Подперев голову рукой, Мара поинтересовалась с долей иронии в голосе:
— Не холодно?
— Нет. Я не так реагирую на холод и тепло, как ты. И в общем ты права, если просто лежать, то рядом со мной не согреешься. А вот если не просто — то очень даже возможно! — произнес в ответ Гриесс и растянулся на своем хвойном ложе.
— Избавь меня от этих пошлых намеков, — спокойно сказала она и с уверенностью добавила. — Ничего у тебя не получится. И отвернулась от костра, поудобнее устраиваясь для сна. Усмешку Гриесса она не увидела.
Ночь прошла спокойно. На рассвете Мару разбудил шум, доносившийся из леса. Она потянулась к оружию и взглянула на вампира. Но тот уже был на ногах и сделав успокаивающий жест, сказал:
— Это Алод вернулся. Пойду одену на него амулет, а то перепугает своим видом и коня твоего, и тебя.
И нагнулся к вещам в поисках сережки.
— Он так ужасен? — поинтересовалась Мара.
— Для кого как. Для меня — просто прекрасен.
И он направился к тому месту, откуда раздавался шум.
Мара рассеянно смотрела ему вслед и размышляла над вопросом — поспать еще или вставать? Вернувшийся Гриесс спросил о том же:
— Спим или встаем? В общем еще рано.
— Я бы поспала, — ответила она и, повернувшись на бок, закрыла глаза.
Он ложиться не стал. Сходил еще за дровами, развел костер, бросив на ветки сгусток черного пламени. Потом из лапника, служившего ему постелью, построил шалаш и укрылся в его тени от восходящего солнца.