— Добрый день, — Мара не удержалась и присела в реверансе.
— И я рад тебя видеть, — невозмутимо ответил Асдок, — мне нужно с тобой поговорить.
— Что-то случилось? — встревожилась она.
— Нет, — успокоил ее верховный правитель, — просто разговор. По душам.
Во взгляде Мары появилось удивление.
— Со мной? — пробормотала она.
— Да, именно с тобой. Давай присядем.
Они прошли в гостиную и уселись в глубокие мягкие кресла.
— Я вас слушаю, — спокойно произнесла Мара, хотя внутри все сжималось от страха.
— Во-первых, не надо меня бояться, — сказал Асдок и положил свою руку на ее запястье, и хотя рука была прохладной, почти холодной, от нее по всему телу потекло ощущение теплоты и покоя, — а во-вторых, я как раз и пришел поговорить о твоих страхах и странной, согласись, что для боевого мага это странно, неуверенности в себе.
Предстоящий бал был для Мары последним в человеческом облике, ее обращение наметили через пять дней после праздника, а пока она ежедневно, самостоятельно посещала старцев, которые вливали в нее различные настойки и эликсиры, и проводили небольшие магические обряды. После нескольких часов общения с Асдоком, которому она, к своему удивлению, откровенно выложила все свои страхи и причины неуверенности, Марина самооценка сильно поднялась, и она стала уверенней себя чувствовать. Но платье так и смогла самостоятельно подобрать. Вердоэ категорически отказалась советовать что-либо, и Маре пришлось попросить помощи у Гриесса. Он быстро разрешил ее сомнения, заставив примерить все несколько платьев, отобранных ею и безапелляционно заявил, указывая на последнее, надетое ею.
— Вот это, неужели не видишь? Это же очевидно!
И поцеловав ее в щеку, стремительно убежал. Последние дни после возвращения они с Вердоэ активно перераспределяли вампиров. меняя места службы. Кроуги, гонцы прибывали почти каждый час, и Гриесс и Вердоэ спешили закончить с делами до праздника.
Оставшись одна она подошла к зеркалу. Темно-синее, местами отливающее пурпуром платье слегка холодило кожу. Замысловатая вязь гипюра, струясь вдоль всего силуэта, придавала образу свежесть ветра, мягко касаясь шеи узким воротником; нежный гипюр стекал на грудь и обнимал талию; стянутый широким шёлковым поясом, взрывался складками на расклешенной юбке до самого пола; вдоль обнаженной спины тянулась нить мелкого черного жемчуга — такого же, который был разбросан по лифу, отсвечивая тусклыми бликами.
Осмотрев себя в зеркалах со всех сторон, Мара пришла к выводу, что Гриесс прав, платье великолепно и очень ей идет, почему она сама этого не поняла? Пожав в недоумении плечами, она отвернулась от зеркал.
За время, проведенное в Арнс'Керахе, Мара успела обойти его почти целиком, но в большом бальном зале побывать еще не довелось и, ступив в него под руку с Гриессом, кроме восхищенного:
— Вау! — она ничего не смогла произнести.
В идеально ровном зеркальном черном полу отражался потолок с лепниной и фресками, колонны поддерживающие свод уходили вдаль стройными рядами. Многочисленные статуи, стоящие в промежутках между арочными узкими окнами, перемежались массивными медными жаровнями, в которых горел самый настоящий, не магический огонь. Ступив на этот пол, Мара покрепче ухватилась за руку Гриесса, ей казалось, что она идет по льду и в любой момент может подскользнуться, но пол под ногами совершенно не скользил, из чего его сделали? В зал вели четыре двери: черные, массивные, с коваными ручками в виде голов троллей и орков, сейчас они стояли нараспашку, пропуская многочисленных гостей. Над каждой из дверей нависал балкон с музыкантами, наигрывающими странные мелодии. В зале царил полумрак, свет исходил от жаровен, летающих в воздухе белых и зеленых огоньков и нереально огромных каминов, в которых на вертелах жарились туши быков. Мясо ни в коем случае нельзя пережаривать, повара из числа людей внимательно за этим следили, кусочки, отрезанные ловкими движениями истекали кровью и распространяли аромат жареного мяса.
Каждый попадавшийся на пути вампир приветствовал Гриесса и Мару, члены королевского дома склоняли головы и радостно обнимали, поздравляя с удачной военной компанией Гриесса, и выражая восторг и поддержку Маре. О ее решении знали все, и все стремились выразить ей свое одобрение. Просто высшие вампиры таких вольностей себе не позволяли, среди гостей они составляли большинство, они низко склонялись перед обоими прикладывая кулак к груди. Гриесса любили, не было в среде вампиров тех интриг и борьбы за власть, что наблюдается в каждом королевском дворце в любом из человеческих государств.