— Нет, ваше высочество, — выдохнули десятки глоток.
Гриесс сделал недовольное лицо и упер руки в бока.
— Я не слышу!
— Нет! — выкрикнули оборотни.
— Так-то лучше, — сказал вампир, но плеть убирать все одно не стал.
«Можешь подъезжать, — это Маре по мыслесвязи, — у тебя там тихо?»
«Тихо, — ответила она. — Еду». Пока Гриесс ждал Мару, он рассматривал все еще стоящих на коленях оборотней, потом спросил, повернувшись к Баранулу.
— А что это народу в клане мало? В прошлый раз и то больше было, а гнали мы вас тогда долго.
— Разделили клан пару лет назад, тяжело в этих лесах большим кланом, вот желающие и ушли на север.
— Ну хоть не на запад. У своих границ я не потерплю ни одного оборотня, хватит с вас! Но все равно не сходится. Охотников нет, я прав?
Баранул промолчал.
— Значит прав, — подвел итог Гриесс, — ну молись Эрете, если не сможешь их удержать, я не знаю, чем это все может закончиться.
Медленно подъехала Мара, держа на кончиках пальцев опущенной правой руки файербол. Толпа посторонилась, пропуская ее. Вернулся оборотень, посланный за деньгами, и протянул с поклоном увесистый мешочек. Гриесс его брать не стал, мотнул головой в сторону Мары.
— Ей отдай.
Мара деньги взяла и молча спрятала.
Баранул с поклоном спросил:
— Вы довольны? — и заметив еле заметное покачивание головой и смену ауры, добавил. — Ваша милость?
— Да, можно сказать, что доволен. Очень хочу больше никогда не видеть ваших морд! — ответил Гриесс.
После чего повернулся к Маре, кивнул и показав на дом вожака, сказал:
— Кидай файербол.
Она на секунду замешалась, поймала взгляд вампира и сразу метнула файербол. Хижина заполыхала. Гриесс довольно усмехнулся и позвав Алода, оказался в седле.
— Поехали, — махнул Маре.
Она направила коня к лесу, а вампир подъехав вплотную к Баранулу, стоящему в стороне от пылающего дома, и почти шепотом спросил:
— А сестра твоя где?
— Давно умерла, ваше высочество.
— А дети у нее были? — поинтересовался Гриесс.
— Были, но все рождались мертвыми, не выжил ни один.
— Это хорошо! — заявил вампир и, подняв Алода на дыбы, крутанулся на месте. Уже уезжая крикнул:
— А ты расскажи им Баранул, расскажи! — и скрылся в лесу.
Когда зарево от горящего дома исчезло за деревьями, Мара придержав коня, спросила:
— А надо ли было так?
— Как так? Сжигать дом? Я вообще хотел всю деревню сжечь, вместе с обитателями, — ответил Гриесс, — мало того, что они нарушили договор, так еще и не считают себя обязанными вообще его соблюдать! А ты их зря жалеешь. Ты не видела, что остается от человеческой деревни после их налета! А я видел, и не раз. А на вампиров они раньше охотились из-за клыков, делали себе ожерелья и нападали только на низших! Знаешь как выглядит то, что остается после такой охоты? Кровавое месиво с попытками регенерации! Мне не раз приходилось добивать из жалости. Оборотни темные, как и мы, и в наших отношениях с ними кроме вековой ненависти ничего быть не может! И еще, придется ехать всю ночь, привал только после восхода солнца. Скорее всего будет погоня, в селении не было охотничьего отряда. Ты как, выдержишь?
— Придется, а вот конь… не знаю, — с сомнением в голосе ответила Мара.
— А подпитать его энергией?
— Никогда не пробовала, думаешь получится? — спросила в ответ она. — И если пробовать, то когда?
— Когда начнет уставать, ты заметишь.
Выехали на заброшенную дорогу, бывшую некогда торговым трактом, как Гриесс ориентировался, для Мары было загадкой — небо затянуло облаками и звезд не видно, без амулета стояла кромешная тьма. Ехали рысью, потом свернули с тропы и пробирались напрямую через лес, Мара только и успевала, что уклоняться от ветвей, которые норовили выколоть глаза. Уклоняться не всегда получалось, в результате на лице появилось несколько свежих царапин. «Сильно поранилась?» — спросил Гриесс по мыслесвязи. «Нет, пара царапин», — успокоила она его. Совершенно неожиданно слева появилась речушка с тихим течением и песчаным дном. Вампир решительно свернул, и какое-то время они ехали прямо по реке в сопровождении тихого журчания воды. Алод ступал бесшумно, а вот Эжен, как обычный конь, громко шлепал копытами, в некоторых местах вода доходила ему до колен. Когда первые лучи солнца окрасили небосвод в розовый цвет, Эжен споткнулся. Они покинули реку и выбрались на сушу.