Кувшин не зря украшен рунами, его делали специально для проведения голосований, еще к нему прилагались серебряные пластины небольшого размера, которые голосующий зажимал в ладони и проговаривал про себя имя кандидата. Если он действительно уверен в своем выборе, то при опускании пластины в кувшин на ней проступало имя кандидата. Если же голосующий подкуплен и в душе не считает кандидата достойным, то пластина останется пустой и голос не засчитается. На методы, использованные Шахдизаром и Гриессом, кувшин не рассчитан, и реагировал как на естественный выбор. Мальчик медленно, останавливаясь перед каждым бароном, обошел всех голосующих. А те, закрыв глаза, сжимали в руках пластины и осторожно опускали в кувшин. По окончании голосования, кувшин подали Канополаксу и тот в присутствии обоих верховных жрецов высыпал пластины на стол и занялся подсчетами. Взгляды всех присутствующих были прикованы к магу, всех, кроме вампира, он точно знал имя победителя.
Ждать пришлось недолго, голоса подсчитаны и Канополакс встал и торжественно объявил:
— С результатом 31:19 победил барон Амфий Венедикт Сайрос! Новый хаган выбран! И это достойный выбор.
И зрители, и бароны зааплодировали, повставали со своих мест и принялись поздравлять барона Сайроса; многие хотели пожать ему руку. На ратушную площадь отправили глашатая для объявления жителям имени нового хагана.
Лицо Шахдизара чуть не перекосилось от злобы и гнева, Гриесс даже решил, что того хватит удар, но колдун овладел своими эмоциями и присоединился к поздравляющим. Гриесс удивленно хмыкнул и обвел задумчивым взглядом зал, с кем же он просчитался? К нему подошел Канополакс.
— Загляните ко мне в гости, господин Гриесс. На закате вам будет удобно?
— Несомненно, — наклонил голову вампир.
Маг кивнул и неторопливо пошел к выходу в сопровождении ученика, бережно несущего кувшин. «Зачем я ему понадобился? Старик явно знает больше, чем говорит. Но чего зря ломать голову, вечером все и узнаю».
Официальная церемония передачи печати хагана должна была состояться на следующий день в храме бога Яркета. В Эрисаре почитали обоих братьев-богов, но как и во всех человеческих землях, Яркет считался главным богом и его жрецы имели больше влияния.
Перспектива присутствия в храме светлого бога Гриессу никак не улыбалась, и он искал повод избежать этого мероприятия. И решить бы самое главное — когда угощать парочку «влюбленных» антидотом? Привести их в норму и вернуть разум? Утро перед официальной церемонией казалось подходящим.
А пока все радовались, дружески хлопали по плечу Сайроса и разбирали поданные бокалы с вином. По лицу Шахдизара промелькнула такая решительно-мрачная ухмылка, что Гриесс насторожился и, перехватив колдуна, отвел его в сторону от всех, с притворным участием спрашивая о дальнейших планах, и не собирается ли тот покидать Орэкс? Выбора у колдуна не оказалось, пришлось также притворно вежливо отвечать на вопросы, момент упущен, все уже выпили и собирались расходиться. Гриесс также поспешно откланялся и пошел догонять Мару и Сайроса. Если бы Шахдизар мог, он бы испепелил вампира взглядом, но такое было ему неподвластно и он сделал единственное, что мог — с ненавистью посмотрел в спину удалявшемуся Гриессу.
Вообще Шахдизар всегда, а лет ему немало, считал себя уравновешенным, почти лишенным эмоций, а тут его переполняла такая жгучая ненависть, что он даже удивился.
Гриесс же, проводив парочку домой, поехал к хагану и настойчиво посоветовал ему выслать Шахдизара из города, и чем быстрее, тем лучше, потому как в гневе колдун может применить что-то похуже любовного зелья. Хаган его послушался, за время, проведенное с Гриессом, он привык доверять его советам, и выписал предписание. Вызвав начальника городской стражи, приказал немедленно доставить и проследить за исполнением. Просидев у хагана до заката, вампир отправился в башню к городскому магу — что такого интересного ему хотели сказать?