— А должна?
Глазищи у нее были светлые, с золотистыми пятнышками. «Ореховые», — вдруг вспомнилось Ишиму слово. Красивые.
— Не знаешь, тебе же лучше. Двигай, будь так любезна.
Он хмуро отвернулся, таща ее за собой меж лотков. Пахло жареными каштанами, соевым мясом, тянуло тошнотворными благовониями. Под ноги метались цветные отсветы, тянулись ленточки бликов. Из распахнутых дверей скрежетало, грохотало, мелькало огнями. Стая бродячих псов протрусила мимо, с этажа плеснули ведро воды.
Девчонка высовывалась из-под капюшона, тянула шею.
— Глазеть еще будешь… Давай-давай, смотри. Когда под какого-нибудь мафиози разделают, будет уже не до гляделок, — буркнул Ишим.
Девчонка недоуменно покосилась.
— Не понимаю… Вы почему злитесь?
Ишим шумно выдохнул, но отвечать не стал. А может, и не будут ее перезагружать. Может, продадут в какой-нибудь клуб подороже. Такое тело в Низах — сокровище. Не то, что те изглоданные шлюхи из «Кривого глаза». Такой куколке, может, и страховку сделают, и органы будут заменять, когда потребуется. Вон какая картинка, вложиться не жалко.
— Зачем тогда помогаете?
Девица заглядывала в лицо. Такая юная — может, лет пятнадцать. А может, четырнадцать. Совсем еще кроха. Фигурка уже, конечно, готовая, женская, а вот личико еще детское. Тонкие черточки, нос-кнопка, взгляд глупый. Ну куда ее под перезагрузку? Под очередного зажравшегося делягу?
Ишим сжал зубы. Благотворительностью в Низах не занимаются.
— Вы меня к Первой Линии ведете, да? — Девчонка вдруг скользко вывернулась. — Я не хочу еще уходить. Я хочу посмотреть. Я только пришла. Приехала.
Ишим фыркнул.
— И на чем ты приехала?
— Меня Варр подвез. Папин техник.
— А ты зачем к Варру полезла?
— Ну так… Он ведь челноки чинит. А на челноке р-раз… Я его упросила. Перевела ему полтысячи лидов.
Ишим присвистнул.
— А мне переведешь?
Девчонка потупилась.
— У меня больше нет. Это карманные были. Я копила.
— А назад ты как собиралась?
— Меня Варр заберет.
— Откуда? Из морга?
Девица густо покраснела.
— Да что вы злой такой? Ничего со мной не случится.
— Так ты на Низы хотела посмотреть? На настоящие Низы, да?
Ишим схватил ее за руку.
— Пойдем.
Они свернули к реке, с которой несло нечистотами, и спустились по ступенькам на набережную. Аллея вдоль полоски воды тянулась такая глубокая и узкая, что напоминала кишку. Нестерпимо воняло тухлятиной, гнилью и человеческими испражнения. Кто-то резко выкрикивал, и эхо плясало меж скатов набережной. Вода билась о камень плотной черной массой и блестела в отсветах. Обритая наголо, совершенно нагая женщина лежала на нижних ступенях, раскинув руки. Ее ребра голодно вычерчивал фонарный свет.
— Куда вы меня ведете? — испугалась девчонка и впилась Ишиму в локоть.
Но он перешагнул через тело и потянул девицу за собой.
— Она что… мертвая? — пролепетала та, сворачивая на ходу голову. — А почему… на ней совсем нет волос?
— Крысиная лихорадка, — буркнул Ишим.
— Крысиная?..
— Крысы переносят. За три недели ни одной реснички не остается.
— А это… — девчонка впилась в его локоть ногтями, — заразно?
— Если не будешь с ней спать, — ухмыльнулся Ишим.
Девица зажала рукой рот.
— Она же… мертвая!
— А вот еще.
Ишим указал кивком вперед. В нише, у самого моста, полусидели двое. По их худым, насекомьим рукам тянулись сети почерневших сосудов. Рукава закатаны, рядом валяются капсулы реанита. Поблескивают в полумраке фосфоресцирующим зеленым. Глаза у обоих закатились, у одного — вывалился язык.
— И они, что ли?.. — ахнула девчонка, прячась Ишиму за спину.
— Нет, эти живехонькие. Пока.
Впереди, под мостом, полыхал костер. Сочился крепким черным дымком, искрил. Долетал едва различимый запах жареного мяса с мерзким кислым привкусом. Вокруг огня толпились фигуры. Рядом валялись тряпки, лежал на боку остов челнока. В другой нише поодаль двигались тени, кто-то стонал.