Теперь Джервон стоял, повернувшись к ней спиной, со спокойным лицом. И прежде чем я успела ответить, он быстро спросил, обращаясь однако не ко мне, а к Элис:
— Это необходимо?
— Думаю, да, — медленно ответила она. — Если Джойсан согласна… Может быть, это является одной из причин нашего появления в этом месте.
Джервон опустился на колено и, развязав одну из седельных сумок, достал из нее что-то, завернутое в ткань. Затем осторожно передал сверток Элис, словно вручая ей оголенную сталь, опасаясь, что она может порезаться об острую кромку лезвия.
Ткань свертка состояла из двух кусков, наружный имел такую длину, словно его срезали со старого плаща. А под ним — средних размеров кусок из льняного полотна, но не прошитый стежками, а как будто на его поверхности делали оттиски горячего клейма, выжигали руны и какие-то символы коричневого цвета. Элис сосредоточенно что-то говорила про себя. Я видела, как ее губы беззвучно шевелятся. И вскоре показалось, что туман, до сих пор не досаждавший нам из-за жара костра, теперь обрел свою собственную жизнь и начал приближаться, окружая нас невидимым барьером.
Во внутреннюю ткань была завернута чаша из яркого, как луна, серебра, и в нее Элис осторожно налила, тщательно отсчитывая каплю за кашей, жидкость из небольшого флакона, который она достала из мешочка за поясом. Теперь я слышала бормотание ее голоса, когда она ритмично повторяла слова заклинания Мудрой Женщины.
Она осторожно поставила чашу на угловатый камень между нами, держа ее обеими руками. Глаза Элис были закрыты, а голову она держала прямо, словно глядела куда-то далеко вперед.
После этого Элис резко бросила руки в стороны и посмотрела прямо на меня.
— Теперь следи! — я не могла не подчиниться этому приказу даже при всем своем желании.
Наклонившись вперед, я коснулась пальцами камня и обхватила руками другую сторону чаши, наклонив голову так, чтобы ясно увидеть то, что там появится.
Сначала ничего не было видно, только тонкий слой странной темной жидкости. Сквозь нее я не могла рассмотреть даже серебряное дно. Затем жидкость начала кружиться в водовороте, кружиться, растекаясь — и постепенно поднимаясь к краям.
Я почувствовала слабость, голова моя тоже закружилась, но взгляда оторвать теперь уже не могла. Жидкость медленно остановилась, заполнив теперь чашу до самых краев, но все так же оставаясь непроницаемо темной… И на зеркальной поверхности ее ничего не отражалось.
Ничего? Нет, вот что-то появилось, явно не вызванное движением самой жидкости. На поверхности проступила призрачная тень и быстро начала проясняться и изменяться. Теперь я видела на зеркале жидкости уже не свое лицо, а четкую картину.
— Керован!
Это был он, в доспехах, в шлеме, но по-прежнему с оголенными ступнями — его копытами. Кольчуга, которую он носил, была мне незнакома, но она поблескивала точно таким же голубым цветом, как и одежда Элис. Он сидел с обнаженным мечом, глубоко воткнув острие в усыпанную гравием землю, будто должен был хранить оружие вблизи себя. За ним паслись три коня, а дальше — ручей, трава, несколько невысоких кустарников. Что-то странное было в этом ландшафте, словно это место находилось где-то за пределами Долин.
Лицо его было совсем изможденным, как у виденных мною людей в Пустыне — в нем ничего не осталось оттого Керована, которого я хотела увидеть. В каком-то смысле он, как и грифон, был запечатан за стенами хрусталя… вне досягаемости.
Я не отважилась слишком долго прямо смотреть на него, чтобы не дать страсти вытянуть из меня силы, которые нужны были мне самой. Поэтому я занялась изучением той странной местности, пытаясь заметить какие-нибудь примечательные особенности ландшафта и понять таким образом, где он остановился на отдых.
Не знаю, как долго смотрела я на эту картину. Затем она начала блекнуть и исчезать. И тогда же лопнул пузырь, наполнявший чашу, все исчезло в небытие, а жидкость вернулась на дно чаши.
— Я думаю, — первой разорвала тишину Элис врываясь в охватившие меня раздражение и отчаяние, — это Пустыня.
Я откинулась на спину, плечи и руки болели, словно я пыталась пальцами разрывать неподатливую скальную породу.