Казалось, она просто погрузилась в глубокий сон. Я смотрел то на нее, то на холмы по обе стороны дороги. И хотя я вслушивался в любые звуки, которые перекрывали стук копыт, но так ничего и не расслышал.
Вони больше не ощущалось. Однако я знал что сама земля подчиняется воле фасов, и от них вполне можно ожидать новой каверзы. Я не рисковал покидать дорогу. В ту ночь я так и не заснул. Я шел, как в старые времена, когда служил разведчиком и во время морозной пурги оказывался захваченным каким-нибудь шквалистым ветром, пытавшимся швырнуть мое жалкое тело на землю. Одеревеневшие ноги, устав от ходьбы, начали ныть. Через некоторое время я заметил, что кобыла перешла на ходьбу, тяжело дыша и фыркая, а пони, опустив голову, плелся, отстав от нас на три-четыре шага. Но все также упрямо следовал за нами.
Я огляделся затуманенными глазами. Холмы стали пониже. Теперь они не производили впечатления, будто простираются до небес. Я постоял так некоторое время, кобыла снова фыркнула. Порывшись в седле, я достал бутылку с водой и сделал глоток, совершенно не утолив жажду. Мы в такой спешке покинули лагерь, что это была вся наша вода. И Джойсан тоже нужно было напиться.
Я заставил кобылу двигаться дальше, но теперь она устало шагала, время от времени останавливаясь, пока я не дергал за поводья или шлепал по крупу. И я был так поглощен этим занятием, что не заметил, как кончилась ночь, и холмы по обе стороны дороги осветились сероватыми лучами зарождавшейся зари.
Вот так хромой тащил хромого, пока внезапно не обнаружил, что мы наконец-то вышли к концу этого разлома, поперек которого лежала долина и…
Дороги больше не было!
Я покачнулся, тупо уставившись вверх на скалистую стену горы, возвышавшейся как раз перед нами. И дорога упиралась прямехонько в нее, как будто всю эту гору перенесли с какого-то другого места и бросили здесь, чтобы перерезать нам путь.
Каким-то образом мне удалось спустить Джойсан вниз. Дальше дорога не было. Местность здесь была открытая, так что враг не мог незаметно к нам подкрасться и атаковать. Я совсем выдохся, как и кони. Невдалеке в этой долине протекал ручей, и здесь росла трава. Я уложил Джойсан, подсунув ей под голову сумку, и устроил ее как можно удобнее.
Лицо ее было бледным, тело лежало безвольно. Если она по-прежнему спала, то, должно быть, крепко. Лошадь отправилась к воде и погрузила морду в ручей. Рядом уже расположился пони. Я опустился рядом с Джойсан, положив обе руки на ее ладонь с кольцом. Голова моя стала клониться на бок, хотя я и знал, что должен охранять ее.
Однако я слишком устал, чтобы думать о будущем, за исключением того, что подъем этой горы вытянет из меня все силы. А попытаться подняться по ее отвесным склонам без пищи и помощи со стороны — нет, об этом не стоило даже мечтать.
Должно быть, вскоре моя голова поникла…
А потом…
Потребность — настоятельная потребность — охватила меня, заполнила и вытеснила из меня все, за что я так упорно цеплялся: ту часть Керована, которая была человеком… ту часть, которая тянулась к Джойсан… ту жизнь, о которой он знал. Я стал… другим…
Глава 17
ДЖОЙСАН
Проснулась я уже при свете дня. Стряхнула с себя туманные сны и страхи. Позади осталась кромешная тьма, и в ее тенетах шевелилось зло. Даже слабое воспоминание об этом заставило меня содрогнуться. Возможно, призрак леди Тефаны и не обладал достаточным Могуществом, но что-то, гораздо более худшее, могло преградить нам путь. Меня удивляло, почему же силы Тьмы не использовали против нас всей своей мощи, ибо я не понимала, каким образом мы смогли бы отразить такую атаку. Я была бы вынуждена еще раз направить свою волю на грифона и…
Я подняла голову и огляделась. Я лежала на поверхности дороги с небольшой сумкой под головой. Здесь не ощущалось вони фасов. Очень медленно поворачиваясь я с огромными усилиями обнаружила, что над нами больше не нависают скалистые стены разлома. Должно быть мы каким-то образом одержали победу, хотя я не понимала причин этого. Но теперь перед нами возвышалась настоящая гора, ее гребень скрывался в тумане или в облаках, и снизу нельзя было сказать, какой высоты она достигала.