«Бабах».
Когти Роуэна вонзились в бока волка. У того даже не было времени взвыть от удивления, прежде чем Роуэн поднял их над верхушками деревьев за два взмаха крыльев.
Волк вырывался из его хватки, но Роуэн не собирался отпускать. Кроме того, вряд ли волк действительно этого хотел… по крайней мере, не на такой высоте.
«Никаких убийств, — напомнил Роуэн грифону, когда в нем проснулось искушение. Просто убери его с дороги и заставь сбежать. Мы сможем взять его чуть позже».
Немного успокоенный грифон тихо замурлыкал. Роуэн сложил крылья, снова снижаясь, пока не осталось всего несколько метров до земли. Затем выпустил волка из своей хватки, отправив его кувырком вниз.
Падение было недолгим, но волк все равно довольно далеко прокатился по снегу, прежде чем встать на ноги и броситься вперед со всей скоростью. Ужас читался в каждом его движении. Роуэн улыбнулся бы, если бы его орлиный клюв был способен на это. Волк не вернется. Его верность Уоттсу не настолько сильна, чтобы рискнуть еще раз встретиться с грифоном.
Опять поднявшись над деревьями, Роуэн быстро вернулся назад, заметив Уоттса и его оставшихся друзей. Они остановились как вкопанные, явно заметив пропажу своего товарища… но Роуэн не дал им слишком много времени на раздумья. Вновь спикировав вниз, он поднял ошеломленного и сопротивляющегося волка в воздух, прежде чем бросить его в снег через несколько сотен метров в стороне.
«Так остались только Уоттс и его друг кабан».
Каким бы большим и сильным ни был грифон Роуэна, ему даже не стоило надеяться поднять в воздух их животные формы. Они слишком огромные и громоздкие, особенно Уоттс. Но теперь, когда волки убрались с дороги, Роуэн знал, что у него больше шансов держать их обоих на расстоянии… по крайней мере, до прибытия Хардвика с подкреплением.
«При условии, что он действительно прибудет», — мрачно подумал Роуэн.
«Если нет, мы сами здесь справимся, — заверил его грифон. — Мы не позволим никому причинить вред нашей паре и ее дому».
Роуэн знал, что именно это дало бы ему преимущество: он сражается за свою пару, за ее безопасность. И это даст ему нужные силы.
С могучим рыком Роуэн сложил крылья в третий раз и вошел в пике, развив ужасающую скорость. Однако сейчас Уоттс и кабан поняли, что происходит… когда Роуэн прорвался сквозь кроны деревьев, его уже ждали.
Массивный медведь Уоттса встал на дыбы, обнажил желтые клыки, острые и загнутые как сабли. Одна массивная лапа рассекла воздух, пройдя всего в нескольких сантиметрах от Роуэна, когда он резко накренился. Роуэн заклекотал и вытянул вперед когти, заставив Уоттса резко отступить, но, не успев подняться, услышал разъяренный визг кабана, который бросился в атаку.
Роуэн быстро развернулся, выставив свои львиные задние лапы с растопыренными когтями. Кабан их проигнорировал, продолжив атаку. Его толстая шкура защитила его, и когти грифона нанесли только поверхностные повреждения. Он едва успел увернуться от клыков, когда кабан вскинул голову, пробегая мимо.
«Близко, — подумал Роуэн. — Слишком близко».
Но, по крайней мере, он не дает им приблизится к городу — единственное, о чем беспокоился он на данный момент.
Приземлившись на снег перед Уоттсом и его головорезом, Роуэн опустил голову и сердито посмотрел на них.
Они не могли говорить друг с другом в данных формах, но послание было ясным: «Вы останетесь здесь».
Столь же очевидной была ярость Уоттса. Он взревел от гнева, с клыков капала слюна. Затем он бросился в атаку.
Роуэн стоял на земле до последней минуты… Уоттс очевидно слишком взбесился, чтобы мыслить рационально, поэтому удары его лап были неприцельными, движимые скорее гневом, чем стратегией.
«Вот чем опасно позволить своей животной стороне полностью взять верх», — подумал Роуэн, увернувшись, прежде чем начать контратаку. Но прежде чем он успел нанести удар, его отвлек кабан, который вновь ринулся вперед с клыками наготове.
Роуэн взмахнул крыльями и поднялся в воздух, уклоняясь от кабана… но сразу же могучая лапа Уоттса впечаталась ему в бок, оставляя кровавые порезы.
Издав яростный крик, Роуэн бросился вперед и вонзил когти в плечо Уоттса.
Кровь брызнула на снег… и его и Уоттса. Мерритт взревел от боли, высвобождая плечо, прежде чем немного отступить. Его дыхание создавало облачка в холодном воздухе, когда они осторожно кружили друг вокруг друга.
«Поторопись, Хардвик», — подумал Роуэн. Бок болел, но потребовалось бы гораздо больше, чтобы его замедлить… но все же, если бой двое против одного затянется надолго, то его измотает. За Эмилию он будет сражаться насмерть… но надеялся, что до этого не дойдет.