Когда я собралась уходить, я встретила маму в амбаре. Мы договорились, что поедем вместе на Крепышке этим утром. Колени матери причиняли боль, и, честно говоря, мы обе хотели как можно скорее добраться до города, чтобы узнать, какие новости появились за ночь.
Вилли не стоял на своем обычном месте у ворот. Вместо него там была Надя. Она была маленькой по сравнению с мужем, но суровая линия ее рта была решительной. За прилавком стоял крепкий посох, увенчанный железными шишечками. Он был почти одного с ней роста.
— Имена в список, — сказала она слишком громко.
— Доброе утро, Надя, — сказала мама, нацарапав свое имя. — Как ребенок?
Надя мягко улыбнулась.
— С ней все в порядке, мэм. Она с моей мамой.
— А как Вилли?
Улыбка слегка померкла. Она жестом велела мне подойти и подписаться. Ее голос снова стал громким.
— С ним все в порядке, мэм.
Мама не стала настаивать, и привязав Крепышку к столбу, мы направились в центр города. Мы обменялись взглядами, но мать ничего не сказала, поэтому я тоже не стала ничего говорить, я была ошеломлена, когда обнаружила, насколько тихо тут было. Пропало довольно много обычных людей. Я ожидала, что здесь будет полно народу. Это удивление немного уменьшилось, когда стало ясно, что это все молодые женщины. Без сомнения, их держали дома обеспокоенные родители. Даже Най не было. Однако все мамины подруги были на месте, и как только она устроилась, я попросила извинить меня.
— Най здесь нет, и я хочу убедиться, что с ней все в порядке после прошлой ночи. Она ближе к Бет, чем я.
— Ты останешься на главных дорогах?
— Да, мама.
— Тогда я не вижу причин, почему бы и нет, — сказала мама, макая тряпку в теплую воду и лениво вертя ее в руках. — Передай ей от меня привет. Увидимся сегодня вечером.
— Всего доброго. Прощайте, дамы, — сказала я другим женщинам, которые улыбнулись мне и тоже попрощались.
Я нервно потерла руку и отвернулась. Темные круги под глазами выдавали тревогу, которую не обсуждали их губы. Пустые места, где обычно располагались мои подруги, говорили о невысказанном напряжении еще больше.
Обычно накануне, когда храм был занят, все бегали за тем, что могло понадобиться завтра, так как все магазины были закрыты. Сегодня на улице ко мне присоединилась лишь горстка людей. Это больше, чем что-либо другое, подтверждало серьезность вчерашнего вечера. Подозрительные взгляды, которые люди бросали на своих соседей, заставили мой желудок болезненно сжаться.
Чтобы добраться до дома Най, самым быстрым путем была дорога, которая проходила перед тем местом, где нашли Бет. Вместо этого я пошла длинной дорогой… параллельной улицей, через квартал. К этому времени жители города уже замочили в воде оба здания, примыкающие к переулку, а сам переулок облили очищающими маслами. Они подожгли масло, изгнав чудовищную энергию, которая приходит с такими преступлениями, и опалили ступку, дерево и глину. Мне было невыносимо смотреть на обожженные кирпичи, которые оставили отметины на том месте, где было найдено тело Бет. Мой альтернативный маршрут также проходил мимо лагеря наемников, но если Элла была там, то она спокойно сидела в своей палатке. Место было так же пустынно, как и улица, по которой я шла.
Дом Най находился неподалеку. Он был не более роскошен, чем его соседи, и, конечно, не столь экстравагантен, как дома купцов на вершине холма, но в отличие от домов по обе стороны он все еще выглядел совершенно новым. Там, где другие люди позволили бы тростнику истончиться, а краске облупиться, Анвар тратил все свободное время на улучшение дома, в котором жил. Отец Най построил дом через полтора года, после того как он прибыл в Нофгрин. Он прожил в нем еще полгода, пока его достраивали, и обставил его, прежде чем к нему присоединились жена и маленькая дочь.
Я постучала в ярко-красную дверь, которая выделялась на фоне других дверей в квартале. Внутри что-то загрохотало, приглушенное стенами. Через несколько мгновений Сальма открыла дверь. Она была почти ровесницей моей матери, высокая, с широкими бедрами и выступающей родинкой над правой стороной тонкого рта. Ее густые волосы были убраны под ярко-зеленый платок. Запах острых специй и трав, которые она выращивала в маленькой стеклянной теплице в задней части дома, пронесся мимо нее и окутал меня.
Полоска муки резко контрастировала с темной кожей ее лба, будто она небрежно провела по ней рукой. Дома она делала много выпечки для продажи, особенно когда была взволнована, как сейчас.
— Тайрин! — у Сальмы был акцент, как у жителей юго-востока, и он был заметнее, чем у Анвара. Ее язык, казалось, ласкал каждое слово, прежде чем выпустить его. — Какой приятный сюрприз. Заходи.