В комнате замолчал, стоял напротив Ольги, скрестив на груди руки. Ольга сидела у стола, опустив голову. Мирно тикал будильник. Не выдержала — заплакала, слезы капали на крашеный пол.
— Что ты, Оля, — взволнованно проговорил Федор, трогая ее за плечо. — Что с тобой? Где Иван?
— Вот — деньги. Откуда они?
— Не знаю, Оля.
— Он же с тобой работает.
— Нет, Оля, он с Шаровым, Почти всю неделю.
— Всю неделю, — протянула Ольга.
— Да. Разве он не говорил?
— Что же такое? Как же так? Почему он лгал? Зачем?
— Оля, успокойся.
Федор придвинул стул, сел, взял Ольгу за локоть.
— Скажи, где он? Что у вас?
— Пьяный он. — Слезы снова закапали на пол. — Пьяный. Ударил вот, — добавила она, всхлипывая. — Помоги, Федя, к тебе пришла.
Федор рассказал обо всем, что было сегодня, потом выслушал Ольгу.
— Неужели все-таки Шаров? А если не он? Кто еще?
Федор ходил по маленькой, тесной комнате крупно, размашисто.
— Коротков? Но при чем тут Коротков? Разве только на мотоцикле подвозит.
— На мотоцикле? — удивилась Ольга. — Он и про это не говорил... Ничего не понимаю...
— Как, он не вспоминал о начальнике? Ни разу?.. И о мотоцикле? — в свою очередь удивился Федор. — Да, амплуа...
— Может, мне сходить к Першину?
— Да, конечно. После работы вместе с тобой пойдем. Завтра же! — Федор загорячился. — А если все-таки Шаров? Ну, его-то я выведу на чистую воду, выведу...
— Пойду я, Федя... Спасибо... Чуть полегче стало.
— Ну что ты, Оля... Зачем?
Они вышли в темноту прохладной ночи. Безлюдно, гулко раздаются шаги по деревянному тротуару. Почти во всех окнах погашены огни.
— Я провожу тебя.
— Спасибо, сама пойду...
— Может, мне зайти?
— Нет, Федя, я сама приду завтра в быткомбинат. Там и встретимся... Спасибо...
— Ладно тебе, заладила, — он махнул рукой. — Буду ждать.
От углового окна на дорожку продолговатым квадратом падал яркий свет. Когда Федор вступил в него, свет погас, и Ольга, смотревшая вслед парню, вздрогнула: только что отчетливо видевшаяся фигура Федора была внезапно поглощена темнотой.
20
— Ах, сука, он бить меня вздумал! Бить! — негодовал Шаров, которого хмель после удара Ивана Кузьмина совсем не брал. — Ну, ладно, погоди, я схлопочу тебе по шее, узнаешь.
Но встретился со строгим взглядом Короткова — притих. Подумал про себя: «Черт с ним, в другой раз рассчитаемся. Сполна уж, на всю катушку».
А когда остался один, обида опять вползла змеей, и пальцы сами сжались в кулак. Давно уж не помнил, чтоб его, Шарова, по лицу, как мальчишку, били...
И не удержался. Вечерком, как стемнело, двинулся к дому, в котором жил Иван Кузьмин. Сам не мог понять, почему именно сейчас идет, ведь навряд ли выйдет на улицу Кузьмин: храпит, поди, из пушки не разбудишь. Но шел и чем ближе к дому подходил, тем сильнее распалял себя, и почему-то неспокойно на душе становилось, будто беду предстоящую нюхом чувствовал. Или уж по привычке так? Но тревога росла, подталкивала его: смотри в оба, смотри.
Вовремя успел: угол обогнул, глядь — Ольга. От сараюшки шла пошатываясь, платок на плечи сбился. «Неужто рассказал! Вот сука, вот». Думал, что Ольга в подъезд войдет, заторопился, но та навстречу ему повернула. Едва успел в тень дерева отступить. Выждал и за ней пошел, как волк по свежему следу.
Так и есть, догадалась, к Федору пошла. Сорвался было, но притаился еще чуток за деревом, дождался, когда свет зажжется в комнате Федора Мельника.
«Все пропало», — и, спотыкаясь, кинулся в темноту ближайшего переулка. И в ту минуту, когда простилась Ольга с Федором, Шаров, задыхаясь от быстрого бега, хрипло выдохнул вмиг отрезвевшему Короткову: — Наследил, гад, наследил!..
21
Иван не дождался Ольги. Уснул за столом, сидя на стуле. Он решил, что она ушла к подружке, но когда в середине ночи проснулся и дошел до постели, то наткнулся на мягкое, теплое тело жены. «Вернулась, она вернулась. Оля, милая...» Иван долго смотрел в спящее лицо жены. Даже во сне оно выглядело уставшим. Боясь потревожить ее, он лег на сундук, бросив в изголовье пальто. Лежать было неудобно, но уснуть Иван не мог не по этой причине. Он много думал, и все — об Ольге. Где она была? У подружки? А может, нет? Может, ходила по улицам поселка? И как вела себя, увидев его за столом? Почему не разбудила?.. Задремал лишь на рассвете.
Разбудила его Ольга. Он открыл глаза. Она тотчас же отошла, не задерживаясь. Иван оделся, умылся, подошел к жене, стоявшей у печи:
— Прости, Оля, за вчерашнее.
— Завтракай, Ваня, а то опоздаешь.
Она прятала лицо от него.
— А ты почему не садишься?