– Сдавайся, отец! – уверенно сказал Потапов.
– Ни в коем случае! – ответил Михайлов. – У меня есть шанс!
– Ну что же, товарищи, – директор стал подводить итог совещанию, – если ни у кого нет вопросов, можно заканчивать?
Потапов посмотрел на доску. Михайлов сделал авантюрный ход ладьей. Потапов ответил ходом ферзя. Эндшпиль обещал быть бурным.
– У меня есть вопрос! – громко сказал Потапов и встал. – Как дирекция думает решить вопрос с реализацией отходов при выпуске продукции в условиях новой стандартизации?
– Вопрос поставлен очень интересно, – сказал директор. – Мне кажется, что вопрос с использованием отходов…
– Ходи, – тихо сказал Потапов, садясь. – У нас есть еще полчаса.
Перед спектаклем Потапов пригласил Соню поужинать в кафе. Там они выпили по рюмочке, заболтались и поэтому опоздали к началу. Когда Потапов с Соней, пригибаясь, наступая на чьи-то ноги и ежесекундно извиняясь, пробирались к своим местам, Гамлет уже беседовал о чем-то с Горацио.
По сцене медленно и страшно двигался огромный вязаный занавес, подминая под себя людей.
– Здорово! – прошептала Соня.
– Художник гениальный! – тихо сказал Потапов.
– Как фамилия? – спросила Сонечка.
Потапов забыл купить программку, поэтому прижал палец к губам и осуждающе покачал головой. Сонечка сконфуженно замолчала.
Когда Гамлет убил Полония и, мучаясь от сознания непоправимости содеянного, склонился над трупом, Потапов вздрогнул и с удивлением почувствовал, что у него прошел странный холодок по спине. Потапов видел фильм «Гамлет», но только вторую серию, поэтому смерть Полония была для него неожиданностью.
Все дальнейшее действие Потапов смотрел завороженно, радуясь тому, что сопереживает датскому принцу и тому незнакомому ощущению, когда каждое слово, сказанное со сцены, отзывается холодком в спине.
В антракте он пошел в буфет, съел бутерброд, запил его лимонадом, и чувство холода в спине прошло. Потапов посмотрел на часы. Было без четверти девять.
«Затянули спектакль, – подумал Потапов. – Талантливо! Но затянули».
Он вдруг подумал о Наташе, и от этой мысли мучительно больно защемило сердце.
«Ехать!» – мысленно приказал себе Потапов.
Он угостил Соню конфетами, вышел покурить, потом вернулся с сосредоточенным лицом.
– Соня, – сказал Потапов, – я сейчас домой звонил. Алешка заболел. Температура у парня. Сорок!
– Ой! – ахнула Соня.
– Ничего страшного, – сказал Потапов. – Грипп, наверное. Мне придется домой поехать… Вы уж извините кавалера.
– Да что за глупости? Конечно, поезжайте! – Соня сочувственно сжала руку Потапова и поцеловала его в щеку.
Потапов доехал до своего учреждения на метро, прошел в штаб народной дружины, взял красную повязку, расписался в журнале.
– Ваш участок – сквер и район кинотеатра, – сказал Потапову какой-то юноша, сидевший за столом. – Дежурить надо до двенадцати ночи.
– Я буду до часу ночи, – сказал Потапов.
– Ну что вы, – улыбнулся юноша. – Хватит и до двенадцати.
Потапов нацепил повязку, вышел из штаба и медленно пошел к стоянке такси. Он шел, дышал весенним воздухом и думал о Наташе. Дождавшись своей очереди на стоянке, Потапов сел в зеленую «Волгу», угостил водителя сигаретой и дрогнувшим голосом сказал:
– На Полянку, шеф!
Он звонил долго, со страхом прислушиваясь к шорохам за дверью и соображая, одна она дома или нет. Наконец замок щелкнул, и он увидел Наташу. Она, по-видимому, только что приняла ванну – на ней был полосатый халатик, волосы влажные, а на лбу осталось несколько капелек воды.
– Ты?!
– Я! – сказал Потапов и снял шапку. – Можешь меня прогнать, а можешь впустить.
Наташа несколько секунд смотрела на Потапова, потом вытерла тыльной стороной ладони капли со лба и тихо сказала:
– Входи.
За полгода квартира Наташи совсем не изменилась. Только появились новые шторы на окнах да большой телевизор в углу. Телевизор был включен.
Потапов снял пальто, вошел и остановился посреди комнаты. Наташа выключила телевизор, подошла к столу, взяла из пачки сигарету, закурила.
– Наташа, – тихо сказал Потапов, – дай мне, пожалуйста, по морде.
Она чуть-чуть улыбнулась.
– Ударь! – снова попросил Потапов. – А хочешь – постели в прихожей вместо коврика…
Он шагнул вперед и обнял ее. Она уткнула свое лицо в пиджак Потапова и тяжело вздохнула. Потапов стал тихо гладить ее влажные волосы.