57
менклатуру и количество изделий и сырьевых товаров, которые целесообразно привозить в бразильские порты. «Многие жители этой земли употребляют английские орудия, я предполагаю, что они привыкнут и к русским, — писал Лангсдорф. — Надо попробовать завозить многие другие предметы, чтобы видеть, можно ли приучить здешних жителей получать их впоследствии из России».3 Ученый энергично способствовал расширению русско-бразильской торговли. Уже в первые годы его консульской деятельности в Рио-де-Жанейро побывало несколько русских торговых кораблей из Петербурга, Риги, Либавы, Архангельска — «Патриот», «Ильмень», «Петр», «Наталия Петровна», «Двина» и другие.
Однако наладить регулярные торговые контакты с Бразилией и увеличить объем товарооборота не удалось. «Должен заметить, — писал Лангсдорф в апреле 1818 г. в департамент внешней торговли, — что в таком месте, как здешнее, нет верных правил и что купец может продать сегодня товары с 25 или 30 процентами барыша, а через неделю понесет на них такой же убыток, после того или когда придет корабль с теми же товарами».4 Причины трудностей в развитии русско-бразильской торговли тех лет можно объяснить как господством в Бразилии английского капитала, так и слабостью промышленности России, малочисленностью ее торгового флота, традиционной привязанностью к английскому рынку.
Принимая в Рио-де-Жанейро корабли русских кругосветных экспедиций, Лангсдорф во многом способствовал успеху этих замечательных предприятий. В мае 1812 г. он сообщал главному правлению Российско-американской компании о стоянке в бразильской столице корабля «Суворов»: «Я употребил все мои силы, чтобы оказать этой экспедиции всевозможное содействие и сделать пребывание здесь для ее участников как приятным, так и полезным».5 Консульскую деятельность Лангсдорфа, его открытый, гостеприимный дом, радушной хозяйкой которого была Фридерика Федоровна, тепло вспоминали В. М. Головнин, Ф. Ф. Матюшкин, Ф. Ф. Беллингсгаузен, Ал. П. Лазарев, Н. Д. Шишмарев, П. М. Новосильцев, И. М. Симонов и многие другие русские мореплаватели.6 «Если мы когда-нибудь забудем ласку и приветливость их, — писал о семье генерального консула в 1817 г.
58
Ф. ГГ. Литке, — то пусть забудут нас друзья наши; пусть нигде не найдем мы другого Лангсдорфа».7
Лангсдорф не только снабжал кругосветные экспедиции всем необходимым, но, являясь в течение многих лет единственным представителем русской науки в Южной Америке, знакомил посланцев России с совершенно неизвестным для них миром. В его доме, ставшем в начале XIX в. одним из заметных культурных центров Рио-де-Жанейро, они встречались с представителями местной интеллигенции и администрации, деятелями искусства, членами дипломатического корпуса, европейскими путешественниками. В описаниях русских мореплавателей, пользовавшихся большой популярностью в России, приводились разнообразные сведения, сообщенные их авторам Лангсдорфом. Уже в те годы он стал основным посредником в процессе распространения сведений о Бразилии в литературных кругах Петербурга и в русском обществе.
Важной заслугой Лангсдорфа было и само основание русской консульской службы в Бразилии. Он длительное время опекал присланных в Бразилию для прохождения практики при русском консульстве четырех молодых кандидатов коммерции, выпускников Петербургского коммерческого училища — Горбункова, Душкина, Кильхена и Танненберга. Петр Петрович Кильхен в 1818 г. стал вице- консулом в Рио-де-Жанейро. Этот энергичный, знающий чиновник и вместе с тем удачливый, оборотистый купец был прекрасным помощником Лангсдорфа и прослужил в бразильской столице до 1831 г. Ученый содействовал также учреждению в других портах Бразилии постов внештатных российских вице-консулов.
История русской миссии в Рио-де-Жанейро сложилась так, что Лангсдорфу, помимо своих прямых консульских функций, приходилось дважды подолгу исполнять дипломатические обязанности. Первым русским посланником при португальском дворе в Рио-де-Жанейро стал Ф. П. Пален, возглавлявший до этого русскую дипломатическую миссию (тоже первую) в США. Он был назначен в июле 1811 г., но приехал в бразильскую столицу спустя примерно год. Однако уже с июня 1814 г. Лангсдорф стал исполнять обязанности временного поверенного в делах, так как Пален выхлопотал себе перевод
59
в Мюнхен, а новый поверенный в делах А. В. Сверчков прибыл только в мае 1815 г.
Вскоре Лангсдорфу снова были даны дипломатические поручения. Назначение посланником П. Ф. Балк-По- лева, прибывшего в Рио-де-Жанейро в октябре 1816 г., было и случайным и весьма неудачным. Балк-Полев только что поступил в ведомство иностранных дел и, как сам призпавался впоследствии, не имел «довольно опытности в поприще службы».8 Между тем в 1816—1817 гг. русско-португальские отношения серьезно осложнились в связи с тарифной политикой России и происпанской позицией Петербурга в вопросе об интервенции португальских войск на территорию Восточного берега (Уругвая), входившую тогда в состав вице-королевства Ла-Плата. В этих условиях, когда от Балк-Полева требовались особая осторожность и такт, он рядом поступков вызвал серьезпое недовольство португальского двора и в июне 1817 г. вместе со Сверчковым был вынужден оставить Рио-де-Жанейро. «Я уже второй раз являюсь поверенным в делах и получаю дополнительно 200 дукатов», — писал в декабре Лангсдорф Крузенштерну.9 Ученому пришлось занимать эту должность почти до осени 1819 г., когда приступил к своим обязанностям очередной посланник Ф. В. Тейль-фан-Сероскеркен.