Дочь Распутина, Матрена, вспоминала, что отец получил телеграмму в тот же день, в полдень. Он, сидел в кругу семьи за столом. Дочь прочла ему: «Врачи отчаянии. Единственная надежда
Ваши молитвы».
Немедля Григорий Ефимович встал, прошел залу, где висели самые почитаемые иконы, и велел Матрене следовать за ним.
— Голубка моя, надо совершить очень важное таинство. Пусть это удастся… Ничего не бойся и не разрешай никому сюда входить… Если хочешь, то можешь остаться, но молчи и не мешай. Молись молча, про себя…
Бросившись перед иконами на колени, Григорий Ефимович прокричал: «Излечи сына Алексея, если это в твоей власти, Господи. Отдай ему мои силы, Господи, пусть они помогут ему вылечиться!» В этот момент лицо его начинает светиться, он не чувствует себя, обильный пот заливает лоб, щеки и шею. Он задыхается от неимоверных усилий, его как будто выворачивает изнутри. Секунда, другая, и он падает как подкошенный. Подтянул ногу к животу, другая выпрямлена, совсем как у царевича…
«Как будто он испытал агонию, — вспоминала Матрена. — Я думала, он умирает. Не знаю, сколько прошло времени, когда он открыл глаза и улыбнулся. Я дала ему остывшего чаю, и он выпил с жадностью. Через какое-то время он стал прежним».
Теперь он — Распутин — был уверен в благополучном исходе приступа болезни у царевича Алексея. Мышечные конвульсии, которые Григорий Ефимович испытал во время таинства (по его же объяснению), это были приступы боли у царевича Алексея. Он освободил от них ребенка, взяв на себя его боль по воле Божьей. Так действует шаман, избавляя страдальца от физических и душевных мук. Он меняется местами с больным, забирая на себя физические и душевные страдания, сбрасывая их и после мгновенно «возвращаясь» назад в свою «оболочку».
Распутин, владея этими навыками, сам стал, по сути дела, шаманом (колдуном), провидцем, способным мыслью даже провести суда (он проводил лодки по родной Туре), которым грозила опасность. Это, казалось бы, примитивное колдовство научило его разбираться в возможностях и способностях разума больше, чем нравоучения священников, которые он заставлял себя ранее слушать.
Он знал, как быть везде, как повсюду успеть. Находясь в Покровском, в своем доме, с семьей, он тем не менее был сейчас в далекой Спале, у изголовья маленького больного. Он чувствовал его каждой мышцей, каждым нервом, каждым волоском, всем своим большим и кряжистым телом. Закончив таинство, вмещающее в себя молитву и изгнание дьявола, колдовство и разговор с душами умерших, он отправился вместе с Матреной на почту, послать депешу в Спалу — «матушке».
В ту же ночь из Покровского в Спалу пришел ответ, который полностью успокоил императрицу.
На следующее утро все придворные собрались в салоне, заботливо спрашивая о самочувствии цесаревича. С какой-то особой улыбкой на лице царица отвечала, что, хотя врачи не говорят об улучшении, она спокойна, так как получила телеграмму от Григория Ефимовича. Затем она зачитала текст телеграммы:
«Бог услышал твои молитвы и рыдания. Не грусти. Твой сын будет жить. Болезнь не такая уж страшная. Пусть только врачи не трогают его. Не давай врачам изгаляться.
Григорий».
Воцарилась полная тишина. Обведя всех несколько надменным и самодовольным взглядом, царица поспешно удалилась в комнату больного и показала ему телеграмму от старца. Мальчик страшно обрадовался распутинской депеше и тому, что Григорий Ефимович предрек ему улучшение самочувствия, и сразу же успокоился.
Через несколько часов жар спал и боли исчезли. После очередного обследования врачи сообщили, что опухоль в паху рассосалась и опасность миновала. К своему заключению они присовокупили еще один абзац о том, что в тех случаях, когда медицина бессильна, природа сама себе помогает.
Императрица же считала, что только благодаря молитвам. Распутина ее любимый Алешенька выжил. Впервые за долгое время она спокойно проводила время в обществе супруга и верной Анны Вырубовой. Жизнь в Спале вернулась в привычную колею: императрица занималась детьми и чтением религиозной литературы, а император охотился на зубров.
Прошло несколько лет, и Распутин вновь спас Алексея от очередного несчастья.
Шел 1914 год… Русская армия обливалась кровью в Мазурских болотах и в Галиции, и император почти постоянно находился в ставке — сначала в Барановичах, а позднее — в Могилеве. Однажды он рискнул взять наследника с собой, хотя Распутин был категорически против.