Систематичности рационализма логизм противополагает внутреннюю объединенность созерцания, и если в России мало или почти нет систем, то почти все русские мыслители обладают редким и исключительным единством внутренним. Монолитная цельность Сковороды, осуществившего гармонию исключительного соответствия характера и жизни мыслителя с τρνος'ο и деталями его миропостижения, пронизанность жизни Печерина одной идеей, гранитная крепость убеждений Хомякова, музыкальное единство поэтических и философских прозрений Вл. Соловьева, делающее его поэзию лучшим изложением его философии, единый и светлый образ князя С. Н. Трубецкого, одухотворенно учившего, одухотворенно жившего и умершего смертью немногих избранников, наконец, драгоценная цельность эстетико — философского миросозерцания Вяч. Иванова, органически выросшего из его «умозрительной» лирики, эти черты дробятся и переливаются с меньшей яркостью и на других представителях русской мысли, — Киреевском, Бухареве, Юркевиче, Машкине, Федорове, стоящих как бы в тени смирения.
Я не говорю, что русская мысль достигла своего апогея и уже прошла весь цикл своего развития; напротив, с моей точки зрения, все свершенное русской мыслью есть только начало, и как бы ни было значительно это начало, τρνος'ο; русской мысли устремлен в будущее, и потому русская мысль, уже немало давая, обещает большее, и свой окончательный смысл может выявить лишь при исполнении тех чаяний, которыми она проникнута со своей колыбели и до наших дней.
Поэтому менее всего простительно и то пренебрежительное отношение к прошлому и настоящему русской философской мысли, которое распространено не только в нашем обществе, но и в нашей философской литературе.
Русскую философскую мысль нужно, прежде всего, изучить и, несмотря на равнодушие общества, несмотря на пренебрежительные заявления некоторых наших философов[4], сделать прошлое русской мысли предметом тщательного и беспристрастного исторического исследования.
Сковорода в этом отношении особенно поучителен. Его философия складывается в стройное целое тогда, когда германская мысль, от которой многие ведут родословие русской мысли, только зарождается. Сковорода пишет свое первое произведение «Наркисс» за четыре года до диссертации Канта «De mundi sensibilis atque intelligibilis forma ac prinsipiis».
Поэтому изучение Сковороды особенно интересно с точки зрения только что высказанных общих взглядов. На нем эти взгляды мы можем проверить и утвердить с полной и бесспорной ясностью.
Нижеследующая работа делится на две части. В первой я пытаюсь, насколько это возможно, обрисовать личность Г. С. Сковороды и в связи с этим выяснить ход его внутреннего самоопределения. При необычайной цельности натуры, характеризующей Сковороду, его жизнь представляет исключительный интерес для понимания его философии. Вот отчего жизни его я посвящаю половину книги.
Во второй части я делаю попытку всестороннего и систематического изучения его мировоззрения. Если жизнью своей Сковорода дает наглядное и превосходное истолкование своей философии, то философия Сковороды, цельная, оригинальная, глубокая, умозрительно истолковывает его жизнь. Таким образом, ни жизнь его не может быть понята без его философии, ни философия его не может быть правильно оценена без детального изучения его жизни. Это предопределяет план книги и распределение материала.
ЧАСТЬ ПЕРВАЯ. ЛИЧНОСТЬ
Как одинокая гора на степи,
так стоял в свое время
Сковорода на Руси.
Хиждеу. Телеграф, 1835 г.I. «ПРОЛОГ НА НЕБЕ»
«Во всем существующем есть нечто главное и всеобщее: в нечленовых ископаемых — земля, в растительных — вода, в животных — огонь, в человеке — разум и так далее.
Каждое бытие составляет особый круг или мир свой с различиями, делимостями, раздроблениями до недостижимости. Каждая главность или всеобщность сих кругов имеет над собой и в себе главнейшее, всемирное, верховное, единое начало: вся там быша. Сие, распространяясь, разделяясь в способности, силы свойства, постепенности, осуществляет невидимые бытия разнообразно, и в снижении своем сгущаясь, составляет в человеке мысленность, в животных — чувство, в растительных — движение, в нечленовых ископаемых — существование. Человек, т. е. воплощенная способность мыслящая, в сем начале живет, движется и есть. Сия всеглавнейшая, всемирная, невидимая сила, единая, ум, жизнь, движение, существование, изливаясь из непостижимости в явление, из вечности во всю обширность времени, из единства исключительного до беспредельной множественности, образуя круг человечества, уделяет одному от главности своей благороднейшее преимущество — свободную волю.