И очередной факт того, что во всём виновата учительница искусствоведения — девушка плачет от отчаяния и безысходности. Только в исполнении одного нелюдя в стенах Академии Ёкай могут появиться такая скульптуры…
Сейчас я скукурузил такое хлебало, напоминающее ту стремную птичку с фразой: «с каждым днём мы становимся всё дальше от бога». От бога нормального человека, конечно же. Сегодня десяток статуй миловидных девиц, а завтра картина уничтожения демоноколледжа. Ёб твою мать, Хитоми, тебя реально, сколько не еби, а ты всё равно на камни смотришь… если всё образумится, найму скульптора и пусть тот ей выдолбит каменный писюн воина племени Мбаги. Не хочет по-хорошему, будем выбивать дурь по-плохому!
Разглядев ещё раз приятную глазу фигурку Рёко, я устало выдохнул, на всякий случай достал из сумки флягу с зельем, приложился к ней, убрал обратно, слегка прикрыл дверь шкафа и ощущая за спиной пристальный взгляд кого-то подкрадывающегося, резко оборачиваюсь с самым убийственным видом.
Ишигами, не ожидая такого резкого выверта с моей стороны, взвизгнула и отскочила.
— Цукуне? — с некоторым неверием переспросила она.
— А кого ты хотела увидеть, Персея с зеркалом? — я приподнял бровь, демонстрируя лёгкую степень сарказма.
— Не шути так! — вздрогнув, вскрикнула она. — Меня им мама в детстве пугала!
— Персеем или зеркалом?
— Цукуне! — жалобно надавила она.
— Не, одно дело, когда тебе отрубят голову, а другое, когда ты видишь своё отражение, севшее на углеводную диету.
— Фу таким быть! — хоть она и пыталась меня пристыдить, но по лицу было видно, что её мой ответ повеселил.
— Я тебе ещё припомню твои шуточки, Ишигами… — а затем я вновь открыл дверцу шкафа, наглядно демонстрируя, что я всё видел и не буду закрывать глаза на эту проблему. А ещё указал на пострадавшую ладонью, упирая вторую руку в бок. — Это что за хрень?
— Статуя… — Хитоми решила прикинуться дурочкой.
— Да ладно, блин! — я скорчил гримасу Николая Клеткина. — Неужели та самая статуя, у которой нету хуя?
— Вообще-то у девочек нету этого органа… — опустив глазки в пол, тихонько произнесла Ишигами, смущённая моими придирками.
— Сейчас ты только что обидела всех трансвеститов и футанари вместе взятых! — заявил ей, продолжая демонстративно показывать горгоне плод её трудов, скрытой в шкафчике. — Скажи спасибо, что я не являюсь социально-справедливым активистом всяких меньшинств, ибо после такого я был бы обязан сначала раструбить твои слова на весь свет, а затем покарать нехорошку золотым ёршиком.
— Почему золотым? — опешила Хитоми от накала абсурдности.
— Чтобы всё было с блеском и размахом! — снова съязвил я. — Ещё раз спрашиваю, какого хрена Натсуми Рёко забыла в твоём шкафу?
— А ты не видишь, что ли? — глупо улыбнулась Ишигами, пока по её лбу стекла капелька пота. — Потеряла одежду и искала её.
— В твоём шкафу, да?
— Да…
— А запуганной, окаменевшей и прячущейся в шкафчике она выглядит чисто по приколу?
Хитоми наконец осознала, что я что-то знаю и не являюсь распоследним идиотом, которому можно на уши навешать лапши хоть с целую кастрюлю и снова опустила глазки в пол.
— Короче, змеюка подколодная! — во мне проснулась крёстная фея-Сидорович. — Сейчас я тебя спасаю и больше в благородство играть не буду: ты перестаёшь обращать студенток в камень и расколдовываешь всех своих жертв — и мы в расчёте! С пострадавшими я, так и быть, договорюсь, дабы завтра за тобой не пришла собака с милицией.
— А зачем собака?
— Чтобы змея воздушного не делали!
От таких слов Хитоми офигела и плюхнулась на стул, подрубая фантазию и представляя какую лютую хрень с ней могут вытворить менты. Слава Будде, я не ляпнул шуток про натягивание питона, а то Ишигами сейчас бы окончательно словила стопор мозговины и ушла на долгую перезагрузку системы.
— Заодно и посмотрим, сможешь ли ты держать свои извращённые скульпторские замашки при себе, — я сел за соседний столик и сложил руки, одаривая дамочку тяжёлым взглядом. — Хрен его знает на кой ляд тебе сдались обнажённые каменные девы, но я стараюсь не лезть в чужие дела. Хочешь скульптуру, окей — сделай, но, будь добра, в качестве сырья используй камни и ручки, а не живых существ. Кошку, кстати, тоже расколдуй, а то напишу на тебя жалобу за жестокое обращение с животными!
Ишигами с глазами, к этому моменту округлившимися до размера чайных блюдец, смотрела на меня, не веря, что её кто-то смог раскрыть. Наверняка в голове думает, мол, всё же было идеально, столько не палилась, а теперь какой-то студент взял и с лёгкостью раскрыл мою многоходовочку, ради которой пришлось даже начать преподавать искусствоведение.
— Когда ты это понял? — вернув себе самообладание, серьёзно спросила медуза.
Кажется, сейчас в её взгляде борется любовь к парню, способному понять её тонкую душевную натуру и желание устранить свидетеля, который может сразу сдать её другим учителям и сделать жизнь молодой маньячки невыносимой.
— Сразу, — я пожал плечами, отвечая ей и держа невозмутимое выражение на лице. — Ты показала скульптуры, и я по твоему поведению после моего вопроса про окаменение сразу понял, что дело не чисто, а буквально на днях мне показали список пропавших девушек и знаешь, что самое интересное?!
— Что? — сглотнула она.
— Что все твои статуи как раз похожи на потеряшек! — даже руки демонстративно развёл. — Ну охуеть, не правда ли?! Короче, включив немного логики и дедукции, я подтвердил свои догадки… дорогой мой колчан.
От последнего слова она аж съежилась и поморщилась, ибо «наше словечко» было так выразительно сказано, что даже мне стало противно его выговаривать.
На какое-то время в помещении воцарилась гнетущая тишина. В основном атмосфера давила только на медузу, ибо для меня все эти горгоньи фокусы уже давно не были открытием, пока я изначально знал, к чему всё может прийти… просто верил в лучшее и что кого-то можно изменить, добавив что-то новое в её жизнь.
Хитоми же взялась за одну косичку и, поджав губы, начала её нервно теребить. Решает, что делать и бегающие туда-сюда глаза это доказывают.
— И что же мне с тобой делать, дорогуша? — спустя пару минут я нарушил тишину.
— Я…
— Ой, Цукуне?! — раздалось со стороны двери, отчего мы оба вздрогнули, кидая опасливые взгляды в сторону источника. — Почему ты здесь?
В дверях, как по волшебству, возникла Мока, что должна была прийти к Хитоми с очередным вопросом по поводу рисуемой картины.
Ишигами умоляюще посмотрела на меня, а я лишь кивнул ей. Окей, взглянем, к чему приведёт общение поехавшей любительницы статуй и одной из самых красивых девушек академии в этом году наедине и после того, как преступницу раскрыли…
— Да так, — вяло ответил на заданный вопрос, — заскочил к Ишигами за деньгами…
Тем временем Хитоми встала со стола и крабиком двинулась в сторону шкафа с уликой, загораживая её своей спиной и отчаянно пытаясь закрыть дверцу, пока всё внимание вампирши было сосредоточено на мне.
— Зачем тебе деньги учителя? — непонимающе спросила Мока, явно не ожидавшая услышать подобный ответ. — У тебя же своих хватает!
— Я бы не сказал, что могу взять всех подруг в бутик и предложить им покупать всё, что вздумается, но на скромное существование вроде как наскрёб, — и улыбнулся Омоте, вызывая у той ответную реакцию. — Скорее тут немного иная ситуация, так как Хитоми увлекается фотографией и недавно она просила по дружбе добавить ей денег на новый фотик, обещая вскоре вернуть их. Верно, Ишигами? — я обернулся к преподавателю, что слегка потряхивало. Хитоми быстро сориентировалась и активно закивала головой. — И пока она отдавала мне долг, мы начали болтать и не заметили, как заговорились, не ожидая, что ты так быстро к ней придёшь.