Как-никак сама Восьмихвостая изволила развлекаться и негоже отрывать даму от игрищ…
Однако у Фиска, который демонстративно кашлянул с отвращением, было иное мнение по этому поводу.
- М? – отросшие лисьи ушки Куно дёрнулись, и та замерла, потихоньку принявшись подниматься и осматриваться слегка затуманенным взором. Лениво возвращая хаори на место, она обернулась, заметила гостей и так приветливо улыбнулась, что даже Микогами передёрнуло. – Привет мальчики!
И радостно помахала им ручкой.
По её довольному выражению казалось, словно она в шутку произносит: «Ой, поймали с поличным!».
- Аоно, Одзаки, немедленно завязывайте с этим! – громким тяжёлым тоном проговорил Фиск, натянув на лицо суровое выражение, при виде которого все в кабинете вздрогнули. Даже Куно и Тенмэй! – Если хотите заниматься «этим», будьте так любезны – выберете место более уединённое! Желательно подальше от меня!
После чего он развернулся на сто восемьдесят градусов и отправился в обратный путь к замку. Раздался отчётливо слышимый шлепок ладони о лицо.
- Да ну нахрен! – а следом раздался удивлённый до крайности голос завуча. – Микогами, будьте добры, потом загляните ко мне в кабинет и запечатайте воспоминания, чтобы развидеть это!
И снова всё стихло, пока директор тем временем прошёл в кабинет и свалился на диван, громко захохотав. Остальные комитетчики лишь тихонько стали хрипеть, не в силах подавлять истерику. Заместитель сегодня жжёт – гениально разрядил обстановку!
Куно ненадолго зависла, словив тот самый «ступор мозговины».
- Аоно, ты сволочь! – чуть ли не плача, заявил Тровик – минотавр, что тусуется в банде Квила. – меня, Владыки тебя подери, даже наказания бати так не пугали, как твоя истерика!
Комитетчики, пытаясь сдержать рвущийся наружу ржач, а кто-то – панический вопль, быстро засеменили на выход, оставляя это дело директору. Смех смехом, но ну нафиг брачные игры кицунэ и скоропостижную кончину нового лидера – они в этом не участвуют!
Куно же, тем временем, смогла прийти в себя и пожала плечами. Не ясно от чего – от разочарования или от того, что всё разрешилось само собой. Вот только ничего не закончилось и лисица с довольной мордашкой, обнюхавшейся мяты кошки, вновь стала тереться щёчкой о выдающиеся мышцы Гри-тана, который в этот момент дрожал, как осиновый лист и мысленно взывал ко всем богам, в том числе и Укуру.
И самое неприятное – Одзаки удерживает самого Гри-тана лишь своими тоненькими ножками! Самую физически мощную форму!
- Хе-хе-хе… – отсмеявшись, Микогами перешёл к фирменному хитрому хихиканью. – И-и-и-и, приз зрительских симпатий достаётся главе комитета общественной безопасности. Так всех напугать, а затем развеселить может далеко не каждый студент.
- Да идите вы все нахрен! – проорал ему потерпевший, замахав ногами. – И стащите с меня эту извращенку!
- Неужели тебе больно? – с легким удивлением спросила лисица, глянув на перепуганное лицо качка. – Неужели слишком сильно сжала?
Цукуне лишь обомлел. И сглотнул.
- Погоди, дорогой, сейчас исправлю!
Кицунэ лишь на секунду прикрыла глаза, её ушки пропали, а сам парень перестал чувствовать себя зажатым в прессе.
А вот Микогами и покидающие каморку-склад оставшиеся комитетчики громко заржали. Гриша же тем временем не знал, продолжать ли ему бояться Куно или плюнуть на всё, расслабиться и получать удовольствие.
Сама Одзаки же, потихоньку отходя от наваждения и не видя перед собой самого сексуального мускулистого мужчину мира, стала возвращать самообладание и попутно потихоньку начала медленно наливаться краской…
Между делом Аоно подавил в себе силу маны Древнейшего, быстро вернулся к изначальному виду, вновь оказавшись в одежде, стараясь не давать начавшей шевелить мозгами Одзаки нового повода к действиям.
- Чё ржете?! – крикнул он, вылезая из-под женщины и сваливаясь со стола. – Ещё хоть звук и натравлю на вас ебливого пролезающего через замочные скважины оборотня!
- У-у-у-у-у! Нас изнасилует Мориока-семпай! – крикнула одна из оставшихся девушек, изображая поддельный ужас! – Бежим! Он уже рядом!
- А-а-а-а, я чувствую, как воняет озабоченной псиной! Скорее уходим!
Девушки, осознав, что кризис миновал, весело хихикая покинули приёмную, оставляя там лишь главу комитета, директора и саму Одзаки.