Все мы стремились к демократии, к свободе, но пришли совсем к другому — к хаосу. Причем хаос в экономике — это всего лишь отражение хаоса, царящего в умах большинства людей, следствие непродуманности, недопонятости, смещения противоположного и отсутствие личной инициативы. Если мы хотели в 1991 году защитить демократию и радовались подавлению путча ГКЧП, если нам дорога свобода слова, совести, вероисповедания, то почему многие выступают сейчас против частной собственности, в том числе на землю? Ведь без экономической свободы невозможна политическая свобода.
Да полноте! Готовы ли мы к свободе? Может ли каждый из нас взять на себя ответственность за свою судьбу, за судьбу своих детей? Может быть, нам уютнее и легче сносить деспотию нового Сталина, чем строить демократическое общество? То общество, которое мы имеем сейчас, на демократическое не похоже. Мы спокойно отнеслись к разгону Съезда народных депутатов в 1993 году, правда, были робкие возражения некоторых — Явлинского, Казанника… А. Казанник говорил о том, что указ № 1400 неконституционен.
Весной 1994 года А. Казанник подал в отставку с поста Генерального прокурора. Он объяснил, что президент и его окружение в который раз продемонстрировали, что не намерены выполнять требования Конституции, закона, постановления Госдумы и Совета Федерации… «После моей драматической отставки я убедился, что президенту Борису Ельцину нужен карманный, марионеточный Генеральный прокурор, который будет выполнять любые, в том числе и незаконные, указания не только президента, но и каких-то клерков администрации»[106].
Голос А. Казанника не получил поддержки у широкой общественности. Голос Г. Явлинского тоже не нашел пока широкой поддержки. Похоже, что на широкую общественность не действуют доводы разума. А что же тогда действует?
Помнится, истеричные призывы А. Гитлера подействовали на широкую немецкую общественность гораздо сильнее, чем доводы разума. Он всего лишь воспользовался разложением демократии. Он сумел найти поддержку даже среди людей, которые относились к нему с нескрываемым отвращением. Многим тогда казалось, что именно Гитлер в состоянии навести порядок в Германии. И сейчас многие россияне в страстном порыве установить порядок готовы рукоплескать, наверное, самому Пиночету и Муссолини. Размышляя об этом, Григорий Алексеевич пишет:
— Сам по себе нынешний режим фашистским скорее всего не станет, но дорогу открыть в этом направлении сможет, как открыли ее в свое время власти Веймарской республики. И мы не видим другого способа противостоять этой угрозе, кроме демократической альтернативы экономическому и политическому курсу властей[107].
Мы выбирали Б. Ельцина во многом еще и потому, что боялись реванша со стороны коммунистов, выбирали как антивласть. Но реванш тоталитаризма возможен и со стороны демократически избранного лидера. Вглядитесь, вслушайтесь в свои собственные мысли, идеи, лозунги на протяжении последних лет. Они противоречивы, а порой просто глупы. 1991 год. Москва. Демонстрация. Мальчик и отец несут лозунг: «Капитализм — это жизнь, социализм — это смерть». 1994 год. Москва. Первомайская демонстрация: «Капитализм — это дерьмо». Дальше лозунги и вовсе странные. Весна 1993 года. Москва. Васильевский спуск. Акция в поддержку президента: «Ельцин — моя вторая мама». Меня это не то, что удивляет, а ставит в тупик. Я всегда воспринимала Бориса Николаевича как мужчину, какая же он мама?
В 1989 году Б. Ельцин был избран, пожалуй, не столько за личные заслуги, сколько из-за неприязни многих к Горбачеву. Поддерживали не столько Ельцина, сколько новую власть в противостоянии старой. Эта же дилемма наименьшего зла не потеряла своей актуальности и сейчас. При этом никто, как правило, не обращает внимания на какие-то там идеи, курс, содержание… Черно-белое мышление не дотягивает до осмысления программ, идей. Как говорил Гёте, из-за недомолвок и недоразумений чаще всего происходят войны.
— Война в Чечне, — пишет Г. Явлинский, — в некотором смысле запрограммирована той самой Конституцией, которую самозабвенно и безотчетно поддерживали в 1993 году проправительственные демократы. Нельзя создать объединение против тоталитаризма, уходя от вопроса о содержании того курса, который и несет в себе эту угрозу [108].
Явлинский в отличие от Ельцина идет не в противостоянии кому-то, а сам по себе. Многие политологи считают, что это плохо, дескать, надо, чтобы одного вождя любили, одновременно ненавидя другого. По-моему, объединение людей плодотворно лишь тогда, когда основано на взаимопонимании, взаимоуважении, доверии и тому подобных светлых чувствах. В том же случае, когда люди объединяются в презрении к кому-либо, они всегда будут находиться в плену мелких грязных чувств и убогих мыслей. Многие люди объединились вокруг Ельцина, потому что отшатнулись от Горбачева. Сама жизнь подтверждает, что объединение от противного неплодотворно и творчески бессильно.