– Он телефон свой оставил?
– Не-а, – Петруха отрицательно покачал головой, – я же говорю, вдрызг напился. Звякнул, выложил, что хотел, сказал: «Жду» – и трубку бросил.
– Ну, ладно, если что, он мне за ложный вызов заплатит.
– Дело говоришь, – согласился Петруха.
До этого мне никогда не приходилось выезжать к заказчикам на дом. Все, что могло мне понадобиться, умещалось в кожаном саквояже.
Через полчаса я уже выбирался из машины в мрачном дворе кирпичного девятиэтажного дома. Номера квартир были прорисованы над подъездами броской синей краской – словно татуировки. Я остановился у железной двери, отыскал нужную кнопку и коротко позвонил. Но домофон молчал. Никто не спешил открывать мне замок. Еще пару раз вдавил кнопку, теперь уже требовательнее. В ответ тишина.
– Поумирали они там все, что ли? – вырвалось у меня, но я тут же прикусил язык. Не стоит шутить со смертью.
И тут замок коротко пискнул, дверь отворилась. Из нее мимо меня шагнул высокий молодой мужчина, явно чужак. Длинный, почти до самой земли, черный плащ. Черные и жесткие, как проволока, волосы. Смуглый орлиный профиль прорисовался на фоне кирпичной стены.
– Карамба, – донеслось до моего слуха негромко произнесенное слово.
И тут последние сомнения насчет национальности мужчины развеялись: или испанец, или латиноамериканец. Он резко повернулся ко мне и смерил внимательным взглядом. Немного масленые, как у всех южан, выразительные карие глаза чуть сузились. Мне показалось, что он знает меня и обо мне, где-то уже видел. А ведь я столкнулся с ним в первый раз, это точно. Память на лица у меня профессиональная. Мужчина придержал дверь и негромко произнес по-русски с акцентом, но совсем не коверкая слов:
– Кажется, вы хотели войти, Марат. Вас, наверное, ждут, – и он одарил меня холодной, несколько презрительной улыбкой.
Так студент университета может улыбаться, глядя на школьника младших классов. Удивиться и ответить я не успел. Дверная ручка выскользнула из его длинных ухоженных пальцев, и я еле успел нырнуть в подъезд, иначе электронный замок вновь отрезал бы мне туда путь.
Стальная дверь сразу отсекла от меня привычные, а потому практически незаметные звуки города. Только сейчас я ощутил, что до последнего мгновения они наполняли пространство вокруг меня. Тут царил прохладный полумрак. Мои шаги гулким эхом отражались от голых стен. Судя по почтовым ящикам, нужная мне квартира находилась на верхнем, девятом этаже. В лифтовом колодце загудела лебедка, что-то протяжно взвыло, загудело, завибрировало. Створки двери мягко разъехались, словно приглашали меня войти внутрь. Я не решался шагнуть туда. Кабинка пришла пустой. А ведь я не нажимал кнопки вызова, даже подумать о лифте не успел. Словно кто-то сегодня распоряжался всеми моими поступками и передвижениями против моей воли. И тут на память пришел черноволосый латиноамериканец. Неужто он и об этом позаботился? Половинки дверей сошлись у меня за спиной. Кабинка вздрогнула и пошла вверх.
Время как-то странно растянулось. Мне казалось, лифт идет, возносит меня и никак не может остановиться. Я готов был поклясться, что он уже давно миновал девятый этаж и плывет над городом. Чудилось, что вот уже и ветер пытается ворваться сквозь щели в пластиковых панелях. Я почти успел запаниковать, когда кабинка резко дернулась и замерла, будто зависла в пустом пространстве. Я инстинктивно отступил вглубь, чтобы не оказаться на краю пропасти.
Но нет, солнце не ударило мне в глаза, за порожком не проплывали облака. За пыльным и мутным, словно смазанным жидким мылом, стеклом лестничной площадки простирался городской пейзаж, открывавшийся с высоты девятого этажа.
Дверь в квартиру, чей номер совпадал с написанным на прямоугольнике картона, скрипнула и отворилась. За ней – никого. Сквозняк подхватил несколько чистых листков офисной бумаги и вынес их на площадку.
– Эй, – позвал я, – есть здесь кто-нибудь?
Мне показалось, что в квартире происходит какое-то движение. То ли паркет поскрипывал, то ли кто-то удобнее устраивался на разболтанном стуле. Я переступил порог. Широкий коридор перегораживал рухнувший стеллаж. Книги рассыпались по полу, сквозняк шелестел страницами. Пахло воском.
– Есть кто-нибудь? – вновь позвал я.
В комнате парусом надувались сдвинутые шторы, то пропуская солнечный свет, и тогда он золотился в пляшущих пылинках, то закрывая его. Я прислушался. Странный скрип повторился из спальни, а затем его как обрезало. По здравом рассуждении мне стоило развернуться и уйти. Черт с ними, с деньгами, черт с ним, с ложным вызовом и потерянным временем! Мало ли что взбредет в голову пьяному, на днях потерявшему самого близкого ему человека? Но что-то удерживало меня, не давало уйти просто так. Ведь оставалась какая-то недосказанность, неясность. А таинственное всегда манит, хоть и пугает. Уйдешь, а потом еще долго будешь гадать, что же было там, совсем рядом, куда не решился войти…