— Я могу написать ему, — Рейн достала свой телефон.
— Нет, все нормально, — мне не хотелось быть третьей лишней.
Мы встали в очередь за едой. И уже направлялись к Кикер и остальным, когда я увидела отца Рейн. Что он делает в кафетерии? Он выглядел тонким и бледным. Последний раз, когда я его видела, он вернулся из мертвых. Все думали, что он умер в авиакатастрофе, но капитан какого-то судна выловил его из моря и отвез в безопасное место. Я никогда не слышала целую историю его спасения, но он вернулся домой в тот же день, когда молния убила членов нашей сборной.
Я следила, как он оглядывается по сторонам, и ждала, когда Рейн скажет что-нибудь. Она смотрела прямо на него. Он прошел сквозь стол, и тогда я все поняла. Это был не мистер Купер. Это была его душа. Мне никто не говорил, что он умер. Он всегда был добр ко мне и относился, как к своей дочери.
Он остановился прямо передо мной. Как и большинство душ, он пытался говорить со мной, но я ничего не слышала. Я покачала головой. Он продолжал говорить. Все стало расплываться перед глазами, когда у меня потекли слезы. Когда я сморгнула их, его уже не было.
ГЛАВА 4. ПЕЧАЛЬНЫЕ НОВОСТИ
— Ты в порядке? — спросила Рейн.
— Да, — мне хотелось обнять ее и попросить прощения за то, что отказалась с ней разговаривать, когда она приезжала ко мне домой. Рейн была очень близка со своим отцом. Ее мама замечательная, но она словно не отсюда, из времен Вудстока и хиппи. Ее отец, напротив, был приземленным парнем, и Рейн обожала его. Сейчас он был мертв.
Я не знала, как затронуть тему ее отца, не открывая при этом то, что я могу видеть души, я сосредоточилась на еде, даже не пытаясь участвовать в беседе за столом. Кикер и остальные обсуждали какую-то популярную книгу. Рейн очень много читала, но она не была так озабочена героями, как они.
Я не могла есть. Мыслями я все время возвращалась к мистеру Куперу. Я ожидала, что в любую секунду кто-то из администрации подойдет к ней, или голос по громкой связи вызовет ее в офис.
Ни то, ни другое не произошло
— Придешь сегодня на тренировку? — спросила Сондра. Она была со-капитаном команды по плаванию.
Я покачала головой.
— Не знаю. Я, на самом деле, еще не думала об этом.
— У нас соревнования на следующей неделе, и Док хотел тебя на них увидеть, — продолжила она.
Я нахмурилась.
— Я уже давно не плавала.
Они уставились на меня, словно чушь сморозила. Но потом я поняла, что только что сказала.
— Эм, я пропустила какие-нибудь сборы? — быстро спросила я, надеясь отвлечь их.
— Нет, но мы будем соревноваться с «Пантерами», и мы четверо, — Кикер указала на себя, меня, Сондру и Наю, — в одной эстафете. Как и во время выступления на Хэллоуин. Надеюсь, в этот раз они будут глотать пузыри за нами. Она повредилась головой во время домашней игры и получила сотрясение, поэтому не помнит кое-что, — объяснила Кикер остальным, которые продолжали таращиться на меня.
Я посмотрела на Рейн. Ее взгляд метался между мной и Кикер, но она ничего не сказала. Было очевидно, что ее что-то беспокоит. Она была самой быстрой из нас, однако, Кикер не назвала ее имени. Наверное, подруга не собирается возвращаться в команду.
Я не могла спросить ее, не скрывая свой интерес. От того, что я не знала, что можно говорить, а что нет, начинала болеть голова. Скорее бы ланч закончился.
— Как твоя мама? — спросила я Рейн, когда мы возвращались к нашим шкафчикам.
— Хорошо, волнуется, — у нее был грустный голос.
— О чем?
Она остановилась и посмотрела на меня блестящими глазами.
— Мой папа болен, Кора. У него эта, эм, прогрессирующая опухоль мозга. Его пытались лечить, но… — ее голос задрожал и оборвался. — Он может умереть в любую минуту.
Горло сдавило, и на глаза набежали слезы. Он уже умер. И я не могла сказать Рейн правду, не открыв при этом мою способность видеть души.
— Когда ты узнала?
— Несколько недель назад, но они знали ещё до катастрофы и не говорили мне. Поэтому папа летал на Гавайи. Он должен был увидеться с одним специалистом, — её глаза были в слезах. — Я была так зла, и мне было так больно, когда я узнала. Я смотрела на них, и мне хотелось… кричать и наорать на них, — по щеке сползла слеза, и она смахнула её.
— Мне так жаль, — я обняла её, жалея, что не могу рассказать правду об её отце. Я пыталась бороться со слезами, но проиграла. Я не была плаксой, но куча дерьма, свалившаяся сегодня на меня, продолжала расти.
Люди проходили мимо нас и глазели. Я смотрела на них, и несколько, у которых хватило чувство приличия, отворачивались. Остальные придурки продолжали глазеть на нас и шептались.