— Я — Эрик, сын Бальдура, внук Одина, отца богов, — взревел он. — Когда я говорю, вы слушаете. Когда я спрашиваю, вы отвечаете, иначе вы будете отвечать передо мной и перед богами.
Я не видела и не слышала, как на это отреагировали другие, потому что Рейн прокричала:
— Помогите мне!
Когда все замолчали, ее голос был услышан. Первым подоспел Эхо. Я не видела его. Но чувствовала. Чувствовала его руку у себя на щеке. Слышала ярость в его голосе.
— МАЛИИНА! — взревел он.
— Нет, она моя! — крикнул Эндрис.
За этим последовала несколько глухих ударов. И наступила тишина. Жутко. Я почувствовала момент, когда Эхо вернулся. Его дыхание на моем лице, видимо, единственное место, которое могло хоть что-нибудь чувствовать. Все ниже шеи было мне не подвластно.
— Открой глаза, Кора-мио. Посмотри на меня, — умолял он.
Я была намерена послушаться его, поэтому напрягла все свои силы, чтобы открыть глаза. Его прекрасное лицо было лишь в нескольких сантиметрах от моего, и все же я не могла коснуться его. Он лежал на полу рядом со мной, его глаза такие яркие. Я знала, что ему мучительно больно видеть меня такой беспомощной. В моих глазах стояли слезы.
— Холодно, — прошептала я. По крайней мере, мне так показалось.
— Все хорошо, — сказал он и достал свой артавус. Другой, не косу. — Я нанесу руны исцеления.
— Нннет, — еле вымолвила я. — Люблю. Тебя. Отпусти. Меня.
— Нет. Мы с тобой, Кора-мио, предназначены друг для друга.
— Отвези ее больницу, — услышала я Торина.
— Она не выдержит, — сказала Рейн.
— Назад, — прорычал Эхо.
— Эхо, ты не можешь, — возразила Рейн. — Ты знаешь, что тебя ждет, если ты сделаешь это, — ее голос стал тише. — Они перестали сражаться, потому что Эрик так приказал им, не потому что они внезапно возлюбили тебя. Если ты отметишь ее, они донесут это твоей богине.
— Пусть. Я не дам ей умереть, — он коснулся моего лица, его тепло успокаивало меня. — Я приму любое наказание от Хель, но она должна жить.
— Будет. Отойди, — я узнала голос Лавании. — Я рассказала богине о том, как Кора помогала потерянным душам, и она дала свое одобрение. Кора сострадательна и заботлива. Ее любовь к людям сделает ее идеальной Бессмертной, — она опустилась на колени рядом с Эхо. — Засыпай, Кора Джеймисон. А когда проснешься, у тебя начнется новая жизнь.
Я ничего не чувствовала, но на веки навалилась тяжесть.
— Я люблю тебя, Кора.
Может мне хотелось это слышать, или я вообразила себе, но было похоже на то, что Эхо признался мне в любви.
Голоса доносились издалека. Я пыталась услышать их, понять, что они говорили. Голоса все нарастали, пока не слились в один.
— Вернись ко мне, Кора-мио, — просил Эхо. — Мне нужна твоя любовь, ты наполняешь мою жизнь смыслом, — он гладил мое лицо.
Его голос затих, и я попыталась ухватиться за него, продираясь сквозь темный туман, что грозил поглотить меня.
— Я вел жалкое существование, — говорил Эхо, его голос становился громче. — Собирал души. Спал с кем попало. Покупал, что хотел, а потом продавал. Но потом я поцеловал тебя, и моя жизнь изменилась. Ты дала мне повод смеяться. Любить. Теперь я с нетерпением жду, чтобы вернуться от Хель, потому что знаю, что ты будешь ждать меня.
Его голос снова затих. Мне хотелось сказать ему, что я с радостью буду ждать его, но, опять же, было только молчание. Я попыталась пошевелиться, найти его в этой темноте. И его голос снова вернулся.
— Ты показала, что неважно, что снаружи. Что пусть мое сердце изранено, но ты готова принять его. Оно твое, куколка. Оно твое с того самого момента, когда ты посмотрела в мои глаза и показала, что я достоин твоей любви. С того момента, когда я обнял тебя, ты стала моей, а я твоим. Вернись ко мне, дополни меня.
Его красивый монолог прервал стук. Это была Рейн.
— Как она? — судя по голосу, ей было плохо. Словно она плакала.
— Не просыпается, — тихо сказал Эхо, в его голосе слышалась горечь.
— А остальные? — нерешительно спросила она.
Остальные? Я попыталась открыть глаза, пошевелить пальцами рук, ног. Теперь я чувствовала их, словно кто-то накачал меня адреналином, вдохнул жизнь в мое тело.
— Проклятые души, — резко ответил Эхо. — Я угрожал им, но они не уходят. Твоя Валькирия сделала что-то не так. Я должен был проверить каждую руну, которыми она отметила Кору. Где это чертова книга? Если она ошиблась…
— Эхо, Лавания не ошиблась, — мягко сказала Рейн. — Она никогда не ошибается. Малиина воткнула тот кинжал ей в позвоночник. Возможно, ей нужно чуть больше времени, чтобы исцелиться. Или ты можешь добавить еще больше рун, если хочешь.
Добавить больше? Ему будут светить неприятности. Я пыталась пробиться сквозь туман, пока не открыла глаза и не увидела его. Он стоял на коленях у моей постели, его голова склонилась над моей рукой, плечи безутешно опущены. Неудивительно, что я не могла пошевелить рукой. Он крепко держал ее в своей.
Я осмотрелась и увидела души. Много душ. Некоторых я уже видела возле магазина. Одна за одной, они покинули комнату. Наверное, хотели увидеть, проснусь ли я. Когда они ушли, я увидела, что лежу на кровати Рейн.
— Я не могу жить без нее, Рейн, — пробормотал Эхо. — Я не хочу жить без нее.
Эхо не относился к тому типу, что открывает кому-либо свое сердце. И то, что он признался Рейн в своих самых сокровенных чувствах, доказывало, что ему, действительно, страшно. Он боялся потерять меня и мою любовь. Я встретилась взглядом с Рейн. Ее глаза были красными. Она усмехнулась, дотронулась до своих губ и незаметно вышла из комнаты.
— Я тоже не хочу жить без тебя, Эхо, — прошептала я.
Его голова вздернулась, когда я еще не закончила предложение. Он поднялся с пола и сел на край кровати. Он потянулся ко мне, словно хотел прижать к себе, но потом остановился.
— Как ты себя чувствуешь? Тебе больно? Можешь двигаться? Я могу обнять тебя?
— Да. Я прекрасно себя чувствую, — я пошевелила руками и пальцами на ногах. — Совсем не больно, — я попыталась сесть.
— Нет. Не двигайся, — он лег возле меня. — Я всего лишь хочу держать тебя в своих руках. Последние два часа были худшими в моей жизни.
Я свернулась в его руках и вдохнула его запах. От него вкусно пахло. Но касаться его было еще лучше. Когда он уткнулся лицом в мою шею, я обернула руку вокруг его широких плеч, а другую приложила к его груди. Его сердце быстро билось.
— Я больше никогда не спущу с тебя глаз. Никогда.
Это была бесполезная клятва, ведь он был жнецом, а у меня была школа, но мне было приятно это услышать.
— Я поступлю в твою школу и буду с тобой, пока не закончишь.
— Ты ведь не переносишь Смертных, — напомнила я ему.
Он рассмеялся, его теплое дыхание на моей чувствительной шее посылало приятные импульсы вниз по моей спине.
— Я буду с тобой, а не с ними. Не смей больше так пугать меня. Каждую секунду, когда ты не просыпалась, мое сердце умирало.
— Я все равно хочу его. Увядшее или покалеченное. Оно мое.
— Тогда забирай его. И мою темную душу. И тело со шрамами.
— Мне нравится твое тело со шрамами.
Он усмехнулся, и этот сексуальный звук проник сквозь меня.
— Я люблю тебя, Кора Джеймисон, — прошептал он мне на ухо и затем покрыл поцелуями мою шею. Я наклонила голову, открывая ему больше места. — Я обещаю любить и заботиться о тебе до нашей смерти и после нее.
Он наклонился к моим губам и закрепил обещание поцелуем. Его тепло захватило меня, как он сам захватил в плен мои чувства, и ничто больше не имело значения, кроме его поцелуев. Его объятий. Я чуть не потеряла это. Чуть не потеряла шанс быть с ним. Обнимать и целовать его. Касаться его. На глаза навернулись слезы и каплями скатились по лицу. Должно быть, он почувствовал их, потому что поднял голову.
— Эй, сладкая, — пробормотал он, обнял мое лицо и стер влагу большим пальцем руки. — Что такое?
— Я чуть не упустила это, — прошептала я, чувствуя себя глупо, за то что плачу по пустякам. — Чуть не потеряла твою любовь.