— Тяжела же судьба изгнанника! — Сообщнически подмигнув Гримпоу, он добавил: — Есть другой выход из таверны, чтобы я мог улизнуть до того, как солдаты графа выпотрошат мне кишки, словно свинье, набитой желудями?
Гримпоу знаком велел следовать за собой и, воспользовавшись невнимательностью дяди, вывел нового знакомца на задний двор таверны через погреб, затянутый паутиной и заваленный бочками с вином. Там он открыл ворота, через которые въезжали телеги в пору сбора винограда, и попросил Дурлиба, чтобы тот подождал немного снаружи. Затем он направился к небольшому стойлу, где его дядя Фельсдрон держал старую кобылу.
Гримпоу запряг ее, положил потертую попону вместо седла на спину лошади и вернулся, подгоняя животное изо всех сил, дабы поскорее уехать прочь.
— Чем я могу отплатить тебе за столь щедрую помощь? — спросил Дурлиб, намереваясь вытащить несколько монет из кошелька, который прятал под камзолом.
— Возьми меня с собой, — ответил Гримпоу не задумываясь. — Когда этот торговец и мой дядя раскроют обман, они с радостью высекут меня, да так, что на спине живого места не останется.
В его глазах читалось отчаяние, он словно умолял Дурлиба не бросать его.
Дурлиб смотрел на него и думал, как же поступить с этим отчаянным парнишкой. В конце концов он буркнул:
— Быстро залезай на клячу и бежим, покуда эта свора не обнаружила наше исчезновение и не бросилась нам вслед. Если схватят, нам несдобровать!
Не в силах скрыть радость, Гримпоу ловким прыжком вскочил на лошадь, и они помчались что было сил под проливным дождем в дом его матери в деревню Обернальт. Деревушка находилась примерно в часе езды от Рикельвира; там беглецы намеревались заночевать.
— Не похоже, чтобы тебе была по душе компания твоего дядюшки, — заметил Дурлиб в перерыве между раскатами удаляющейся грозы и вспышками света, озарявшими линию горизонта.
— Это муж сестры моей матери и единственный благополучный человек в нашей семье. Мой отец уже года два как умер от оспы, и мать послала меня к дяде, чтобы я не умер от голода, а заодно научился работать в таверне. В Обернальте урожаи совсем скудные, каждый год все погибает из-за холодного северного ветра. Моя тетя добрая женщина, а вот дядя Фельсдрон — настоящий Порох, часами ворчит и скандалит и почти все дни платит за мой труд оскорблениями, пинками да плеткой.
— А что думаешь делать теперь? — спросил Дурлиб, не отрывая глаз от темноты, в которую они понемногу погружались, оставляя позади маленький город Рикельвир.
— Если хочешь, могу стать твоим слугой, — ответил Гримпоу.
— У таких бродяг, как я, нет слуг. Да и, кроме того, мне нравится одиночество, а моя жизнь скитальца ничем не лучше твоей в таверне дяди.
— Но ты свободен идти куда вздумается! — возразил Гримпоу.
— Свобода моя рано или поздно обернется тем, что я закончу жизнь на виселице в какой-нибудь жалкой деревушке. Не хочу, чтобы тебя ждала такая же участь.
— Ну, тогда позволь мне быть с тобою до тех пор, пока я не найду собственный путь, — попросил юноша.
По дороге они болтали, все дальше углубляясь во мрак леса. Неожиданно Дурлиб, сидевший впереди, повернул голову и посмотрел Гримпоу в глаза.
— Тебе бы постараться и стать кем-нибудь получше вора, — сказал он.
— Я всегда хотел стать оруженосцем, чтобы научиться владеть оружием и сражаться.
— На войне люди убивают друг друга, не зная, зачем им это надо, Поищи иное занятие.
Оба замолчали и долгое время не возобновляли беседу. Затянувшуюся паузу прервал Дурлиб, чувствовавший себя в долгу перед юношей, который спас ему жизнь.
— Ну ладно, можешь остаться со мной, если хочешь. Но только на время… — добавил он, отворачиваясь.
Гримпоу знал, что мать очень обрадуется, когда увидит его, но наверняка разозлится, узнав о побеге из таверны дяди. Когда они, промокшие насквозь, наконец нашли таверну в Обернальте, Гримпоу рассказал матери обо всем, что произошло. И хотя своими планами на будущее, связанными с Дурлибом, которого он представил как выдающегося хуглара, так и не смог убедить мать, что выгодно сменил занятие, попрощались они крепкими объятиями. Возможно, мать смутило, что Гримпоу пришел не один, ведь они едва сводили концы с концами, и еще одного человека было просто не прокормить.
В доме, помимо четырех своих сестер, Гримпоу увидел двух малышей, о которых и слыхом не слыхивал.