Головка его члена тяжелая, теплая и слегка солоноватая от морской воды. Я опускаю его, а не поднимаю, чтобы получить лучший угол обзора, и Дейн издает стон, от которого у меня мурашки бегут от головы вниз по позвоночнику.
Я сжимаю основание его члена и качаю головой вверх-вниз, насколько это возможно, что не очень далеко, его член врезается в заднюю стенку моего горла прежде, чем мои губы приближаются к пальцам.
Тем временем его язык проникает внутрь меня, его руки так крепко сжимают мои бедра, что я не могу пошевелиться, не говоря уже о том, чтобы вырваться.
Это не похоже ни на какие шестьдесят девять, которые я знала, потому что я наполовину задыхаюсь, когда кончаю, его влажный рот пожирает мою киску, его член затыкает мне горло. Самым странным образом, легкое удушение — это то, что заставляет меня чувствовать себя так хорошо, вся кровь приливает к моему мозгу и остается там.
Сверкает молния, и хлещет дождь по нашей обнаженной коже. Мое тело такое горячее, что даже дождь вызывает оргазм, дрожь от холода и мурашки от оргазма пробегают вверх и вниз по моим конечностям неразличимыми волнами.
Я раздвигаю ноги, опускаясь на рот Дейна, колени зарываются в песок, когда я трахаюсь с его языком. Я насаживаюсь на его член снова и снова, густая слюна из моего горла покрывает головку, пока она не проскальзывает на дюйм глубже…
Дейн стонет прямо в мою киску, придавленный моим весом. Его бедра приподнимаются, и он проникает глубоко в мое горло, издавая рев, который вибрирует по всему моему телу. Я слегка отстраняюсь, и он извергается на мой язык, пульс за импульсом густой сливочной спермы, так много, что она переполняет мой рот и стекает по его стволу, капая бледными жемчужинами на черный песок.
Я скатываюсь с него и снова поворачиваюсь, так что мы лежим бок о бок на пляже. Следующая волна омывает нас по пояс, что на самом деле полезно как форма мгновенной очистки.
Дейн находит мою мокрую, покрытую песком руку и переплетает наши пальцы.
Мы смотрим на небо кипящего фиолетового цвета, оживляемое то тут, то там вспышками молний, которые освещают облака, когда над заливом раскатывается гром.
— Нам стоит двигаться? — я говорю. — На случай, если нас ударят?
— Месяц назад я бы этого пожелал.
Я поворачиваю голову, чтобы посмотреть ему в лицо.
— Больше нет?
— Нет, — говорит Дейн, глядя на меня и слегка улыбаясь. — Не тогда, когда все только что стало интересным...
Он переворачивается на бок и касается моей щеки, целуя меня нежнее, чем когда-либо прежде.
Трепет в моей груди и беспокойство в животе — очень плохие признаки.
Никогда раньше я не испытывала ничего подобного к Гидеону. Или к кому-либо еще.
— Что не так? — говорит Дейн, слегка отстраняясь.
— Я боюсь того, как сильно ты мне нравишься.
— Ах, — он кивает, как будто понимает. — Я тоже.
Теперь, когда Дейн поцарапался о песок, я замечаю его солнечный ожог.
— Черт, мне не следовало так долго держать тебя снаружи...
Он качает головой, опускает меня на песок и снова целует.
— Я бы начал весь день сначала, начиная с этой минуты, и ничего не изменил.
Глава 20
Дейн
Расставаться с Реми в наших машинах мучительно. Я хочу отвезти ее обратно к себе домой и сделать гораздо больше, чем нам удалось на пляже, но я на дежурстве всю ночь.
Я думаю о ней всю свою смену, и, может быть, именно поэтому, когда я наконец возвращаюсь домой, аромат груши и бергамота поражает меня, как только я открываю дверь. На туалетном столике Лайлы стоит одинокий пыльный флакон, но запах, кажется, распространяется по всему дому.
Те же участки мозга, которые обрабатывают память и эмоции, обрабатывают и запахи. Вот почему ничто так сильно не пробуждает воспоминания, как определенный аромат.
В тот момент, когда я вхожу в дверь, мысли о Реми вытесняются из моей головы образами Лайлы. Лайла суетится на кухне, готовя ужин, которого хватит на десять персон, смеется, поет и вертится в своем фартуке, в воздухе пар.…
Затем Лайла рыдает на полу в ванной, свернувшись калачиком на боку, темные волосы разметались по кафелю, тушь размазалась по лицу…
Ты будешь любить меня вечно, несмотря ни на что?
Пообещай мне... пообещай мне...…
Чувство вины переполняет.
Все воспоминания о прошедшем дне, яркие и жизнерадостные моменты кружатся, как листья, а затем увядают и осыпаются.
Кто сказал, что я могу улыбаться? Кто сказал, что я могу смеяться? Кто сказал, что я могу чувствовать счастье?