Он нежно целует меня в губы, затем заглядывает мне в глаза, словно проверяя, нет ли сотрясения мозга.
— Ты в порядке?
Я целую его в ответ, глубоко и совсем не нежно.
— Я намного лучше, чем в порядке.
— Слава богу, — говорит он с облегчением. — Господи, Реми, я не знаю, что на меня нашло, рядом с тобой я как гребаное животное. Я не хочу, чтобы ты думала, что я был таким с Лайлой, потому что это не так. Я никогда раньше не доходил до такой крайности.
Самым странным образом, мне это нравится. Я не хочу, чтобы Дейн был таким ни с кем, кроме меня.
— Я не думаю, что кто-то делал это раньше, — смеюсь я. — Или, по крайней мере, они кончили не так сильно, как я.
— Если и кончили, то они мертвы, чтобы сказать нам, — Дейн хватает полотенце из ванной, чтобы вытереть шею и грудь. — Я едва выжил.
— Тебе стоит попробовать быть на принимающей стороне.
— Это то, что тебе нравится? — Дейн бросает на меня озорной взгляд, когда бросает мне свежее полотенце.
Я смеюсь.
— Раньше такого не было, но теперь я чувствую, что ты вроде как заслуживаешь этого.
Он пожимает плечами.
— Я попробую все, что угодно, если это будет касаться тебя обнаженной.
Мое лицо снова заливается краской, и я, кажется, не могу найти ответа.
— Что не так? Это было слишком?
— Нет. Я качаю головой. Это просто...
— Что?
— Иногда у меня в голове не укладывается, что я тебе нравлюсь.
Дейн хмурится, прижимая полотенце к груди.
— Реми, ты действительно не считаешь себя красивой?
— Красивая! — я фыркаю. — Симпатичная, конечно. Но также, гребаная неряха, нищебродка и отличница. В то время как ты какой-нибудь великолепный врач, которому, вероятно, даже не нужно работать, потому что, похоже, твои родители были чертовски лучше моих в финансовом планировании.
— Существует более одного вида интеллекта, — говорит Дейн. — Посмотри, как я пытаюсь соорудить предмет мебели или даже собрать его из ИКЕА, и мы посмотрим, кто будет выглядеть гребаным идиотом. Денежное дерьмо — кого это волнует. Это удача розыгрыша. А что касается того, что ты «симпатичная»… — он пересекает комнату и заключает меня в объятия, притягивая к своей обнаженной груди. — Я не мог отвести от тебя глаз с тех пор, как ты вышла из своей машины.
Он целует меня, пока мое тело не становится теплым и тяжелым, и я не обмякаю в его объятиях.
— Это не поцелуй кого-то «симпатичного», — говорит Дейн. — Это поцелуй чертовски потрясающей женщины, которая производит на меня впечатление, которая заставляет меня смеяться, у которой в мизинце больше твердости, чем большинство людей покажут за всю свою чертову жизнь.
Я вся краснею и горю, и я не хочу, чтобы он останавливался.
Но Дейн не довольствуется одними комплиментами.
— Кто говорит тебе эту ложь? — спрашивает он, глядя мне в глаза. — Это ты или кто-то другой?
— Я не знаю, — я опускаю взгляд. — У меня всегда было такое чувство, что я не совсем права или мне просто не место. Все стало еще хуже, когда я потеряла родителей. Я не была готова быть сама по себе. И я определенно не была готова нести ответственность за кого-то другого.
— Но у тебя все равно получилось. И именно поэтому я восхищаюсь тобой.
У меня горит в груди.
— Действительно?
— Да. Когда моя жизнь полетела в тартарары, я развалился на части. Я почти год не выходил из этого дома. Если бы Атлас не приносил мне еду и не заставлял меня есть, я, вероятно, умер бы с голоду. Я не смог бы позаботиться о каком-нибудь младшем брате. Определенно не смог бы удержаться на работе
— Ну... — тихо говорю я. — То, что случилось с тобой, было хуже.
— Нет ничего «хуже», когда дело доходит до потери людей, которых ты любишь, — Дейн обнимает меня так, что это могло бы предотвратить войну, если бы все нужные люди смогли это сделать. Такое, от которого ты чувствуешь утешение с головы до ног. — Пойдем, принесем тебе что-нибудь поесть.
* * *
Мы спускаемся вниз, оба одетые в одежду Дейна и рубашку моего отца.
Дейн разогревает пиццу в своей аэрофритюрнице, что делает ее еще более хрустящей, чем когда она была только что из духовки на фабрике ломтиков. Мне приятно видеть, что Дейн не выбирает начинку, а набирается смелости попробовать мое немного нестандартное сочетание.
— Знаешь, что бы я добавил к этому? — говорит он, откусывая еще один огромный кусок. — Жареный красный перец.
— Боже, ты просто не можешь не быть модным.
Он смеется.
— Хотя было бы неплохо.
— Звучит чертовски аппетитно, — признаю я.
К тому времени, как мы заканчиваем есть, уже за полночь.
Дейн заправляет прядь волос мне за ухо.