Гидеон никогда не казался неуравновешенным человеком — во всяком случае, его потребность все перепланировать сводила меня с ума. Ему даже не нравилось покупать билеты в кино в последнюю минуту.
Но я бы тоже не ожидала, что он мне изменит. И он так и не признался в этом — он продолжал лгать мне в лицо, как психопат, даже когда отрицать это было уже невозможно.
Он действительно проделал весь этот путь сюда, чтобы попытаться убедить меня принять его обратно?
Или он здесь по еще более хреновой причине…
Что, если он пробыл в Гримстоуне дольше, чем я думаю?
Что, если он последовал за мной сюда несколько недель назад…
— Что не так? — говорит Эмма.
В моей голове проносятся дикие теории — что, если Гидеон — тот, кто морочит мне голову? Что, если он вовсе не пропал, а просто ждет, наблюдает, выжидает своего часа?
— Шериф постучал в мою дверь этим утром, — говорю я ей. — Он сказал, что нашел грузовик моего бывшего парня.
— Здесь?
— Да, примерно в двух милях от моего дома.
— Ты знала, что он приедет?
Я качаю головой.
— Может быть, он пытался дозвониться мне, но я заблокировала его.
Я рассказала Эмме все о Гидеоне, так что мне не нужно снова заполнять предысторию.
— Где они нашли его машину? — Эмма лукаво смотрит на меня. — Где-нибудь поблизости от дома Дейна?
— Не начинай это снова.
— Почему нет?
— Потому что, во-первых, мы больше даже не встречаемся, — от того, что я произношу это вслух, у меня сжимается желудок. Мне не нравится то, что я сказала Дейну, и мне становится еще хуже, когда я вспоминаю выражение его лица.
Но он солгал мне. Энни сказала мне — его ребенок умер не от менингита.
Я не знаю, почему он солгал, но я устала быть с кем-то, кому не могу доверять.
Любовь, доверие и уважение — у вас не может быть одного без другого.
— Я просто говорю, что с Дейном Коветтом случается чертовски много несчастных случаев... — Эмма бросает взгляд на своего кузена. — Включая Тома.
Мой желудок снова виновато сжимается. Я так и не сказала Эмме, что это выглядело так, будто потолочные балки были распилены. Я сказала себе, что не уверена, это старый дом…они могли просто сломаться таким образом…
Ты боишься правды.
Я чувствую это каждый раз, когда пытаюсь сложить кусочки воедино... тревожную панику, которая нарастает и нарастает, пока я не запихиваю все это в себя и не захлопываю дверь в своем сознании.
Чего я так боюсь?
Я не знаю.
Я этого не понимаю.
Я сама себя не понимаю.
— О, а вот и Хелена! — Эмма указывает. — Давайте погадаем на картах Таро.
Хелена сидит возле своего магазина, одетая как гадалка, с нее свисают шали и золотые украшения. В последний раз, когда я навещала ее, на ней были только штаны для йоги.
— Садись, садись! — зовет она.
— Ты первая, — Эмма подталкивает меня вперед.
— Где твоя пара? — спрашивает Хелена, когда я усаживаюсь за ее маленький круглый столик, накрытый фиолетовой скатертью.
— Они расстались, — говорит Эмма с раздражающей веселостью.
— Разве ты не должна уже знать об этом? — поддразниваю я Хелену.
— Я еще не раскрыла карты, — говорит она с большим достоинством. — Дайте духам время сделать свою работу.
Она протягивает мне свою колоду карт, красиво украшенную на обратной стороне серебряными звездами и лунами.
— Пока ты тасуешь, постарайся удержать в голове свою проблему...
Я делаю, как она велит, неуклюже разрезаю карты и тасую их несколько раз, пытаясь решить, какую именно проблему я хотела бы решить.
К сожалению, в моей голове крутится около дюжины разных вопросов…
Как уговорить Джуда поступить в колледж…
Как закончить ремонт в срок и в рамках бюджета…
Как избежать ареста нашим шерифом из гестапо…
Как перестать думать о Дейне каждую минуту дня…
Как научиться доверять себе, чтобы я знала, кому еще я могу доверять?…
— Готова? — спрашивает Хелена.
— Думаю, да...
Она раздает семь карт.
— Первые три представляют ваше текущее состояние, — говорит она, переворачивая их.
Названия карточек написаны внизу серебряным шрифтом:
Дурак.
Королева кубков.
Дьявол.
Я смотрю на последнюю карту, крылатое чудовище с рогами и копытами.
— Интересно... — Хелена наклоняет голову, просматривая изображения.
— Это выглядит не очень хорошо, — я уже жалею, что участвую в этом.
— Нет, нет, это неплохо... — Хелена говорит совершенно неубедительно. — Дурак представляет собой потенциальную оплошность, падение в неизвестность...