— Как ты меня нашел? — бормочет она.
— Я наблюдал за тобой весь вечер. Я думал, что Джуд отвезет тебя домой, и к тому времени, когда я понял, что это был не он, я потерял тебя в парке. Потом я услышал, как шериф визжит, как маленькая девочка...
Реми издает слегка безумный смешок.
— Я ударила его ногой в нос... Давно хотела это сделать.
— Ну, он получил свое...
Я думаю о крови, пропитавшей перед его мантии. Шерифа ударили ножом несколько раз — гораздо больше, чем было необходимо.
— Я этого не делала, — сразу же говорит Реми. — Я думаю…Я думаю, это сделал один из его парней.
— Один из помощников шерифа?
— Я… да. Может быть. Я не знаю, все кружилось, я ударилась головой о дерево, а потом этот парень ударил меня...
— Я видел это, — это все, что я видел в драке, потому что, как только он ударил Реми, у меня потемнело в глазах, и я прыгнул на него и бил до тех пор, пока не почувствовал, что мои кулаки вот-вот сломаются.
Я никогда не испытывал ничего подобного той ярости, которая охватила меня, когда я увидел, что эти ублюдки навалились на нее, а шериф расстегивал штаны…
Я бы разорвал их всех троих.
Мгновенно, весело, без угрызений совести.
Что немного, блять, пугает, потому что я никогда раньше даже не дрался.
Но я был там, готовый причинять боль и даже убивать.
Кроме… Я не думаю, что я на самом деле кого-то убивал.
И Реми тоже говорит, что она этого не делала.
Она цепляется за мою руку.
— Как ты думаешь, копы — это те, кто вламывался в мой дом? Шериф выписал мне штраф за превышение скорости в первый же день, когда я приехала в город. Возможно, это он все время издевался надо мной...
— Возможно.
Я чувствую, что мне нужно кое в чем признаться, и сейчас самое время это сделать.
Я смотрю Реми в глаза и говорю ей правду:
— Я никогда не играл на твоем пианино. Я не заходил в твой дом, не сразу... Но я наблюдал за тобой через окна. Это был я, смотревший на тебя сверху вниз в ночь грозы.
Реми останавливается на краю парка, поворачивается и смотрит на меня.
— Ты не заходил в мой дом… ни разу?
Я с трудом сглатываю.
— У меня действительно есть ключ. Эрни дал мне его много лет назад. Но я никогда не пользовался им, чтобы войти внутрь, до недавнего времени. И потом, я всего лишь вломился внутрь однажды… чтобы установить камеру.
Реми выглядит чертовски разозленной, и я не могу ее винить.
— Ты установил камеру в моем доме?
— Да.
— Где это?
— Внутри напольных часов в прихожей.
Она прижимает кулаки к глазницам и качает головой, издавая звук, похожий на смех.
— Что?
— Я почти положила свою камеру в то же самое место.
— Ты тоже установила камеру? Ты что-нибудь видела? — я не могу сдержать своего нетерпения.
— Нет, — ее руки и плечи опускаются. — Я ничего не засняла. Что заставляет задуматься...
Но она не заканчивает это предложение.
Вместо этого ее взгляд устремляется на меня.
— А как насчет тебя? Ты видел... что-нибудь?
Я сглатываю, заставляя себя сказать правду, и только правду.
— Однажды я увидел, как ты сбегала вниз за стаканом воды... без одежды.
Глаза Реми расширяются на несколько градусов. Она медленно выдыхает через нос.
— И… Я ждал и смотрел, как ты снова поднимаешься наверх, — признаю я. — А потом подрочил.
Реми ровно дышит, ее лицо густо порозовело.
Я не могу точно оценить уровень ее ярости. Все, на что я могу надеяться, это на то, что она простит меня.
Наконец, со стальным спокойствием она говорит:
— Что дает тебе право устанавливать камеру в моем доме?
— Я не имею права. И мне нет оправдания. Все, что я могу сказать, это мне жаль.
Реми слегка покачивается на ногах. Она бледна как мел, и на лбу у нее неприятная царапина. Я бы хотел убить этого шерифа снова, и его приятелей тоже.
Тихо и невнятно она спрашивает:
— Зачем ты это сделал?
— Потому что я беспокоюсь о тебе.
Это простая истина. И я молюсь, чтобы она могла это увидеть, или почувствовать, или просто знать, что это правда.
— Я забочусь о тебе, Реми. Я думаю, кто-то пытается причинить тебе боль, и я сделаю все, что в моих силах, чтобы защитить тебя.
Ее глаза-бабочки изучают мое лицо. Она хочет мне верить, но я недостаточно последователен. Я не заслужил ее доверия.
Она смотрит на меня с такой тоской, но ее глаза наполняются слезами.
— Как я могу верить всему, что ты говоришь, когда ты мне солгал?
Это чертовски ранит меня, но это правда…Я солгал ей.
— Ты права, — я развел руками, всем сердцем желая вернуть все то дерьмо, что я сделал с Реми с того момента, как встретил ее. — Я был мудаком, когда мы встретились. Я облажался с тобой и ввел тебя в заблуждение. Я не ожидал, что у меня возникнут чувства к тебе. Я чертовски уверен, что не ожидал, что у тебя возникнут чувства ко мне. Если бы я мог вернуться назад и сделать все с самого начала, ты бы увидела, насколько по-другому я бы относился к тебе. Но я не могу. Так что позволь мне еще раз сказать тебе, прости. Я никогда больше не буду тебе лгать. И я не прошу тебя верить мне — я докажу тебе это. Посмотри, как я отношусь к тебе сегодня и с каждым днем продвигаюсь вперед... Позволь мне доказать, что я могу любить тебя так, как ты заслуживаешь.