Вижу горящие свечи на журнальном столике. Какие-то книги, наваленные вещи. Беспорядок не в стиле восемнадцатилетней девушки. Впрочем, комната та же, что в небоскрёбе Междумирья. Я сижу на кровати и таращусь на свечи. Странное начало.
Встаю и дёргаю дверную ручку. Заперто. Ещё лучше. Стучусь и жду, когда кто-то ответит. Через полминуты щёлкает замок, дверь открывается и на пороге стоит высокий смуглый парень или даже мужик с лоснящимися чёрными усами и залысинами на треть черепа. На нём зелёная майка и трико. Для парня староват, для отца слишком молод. Хотя в наше время…
— В чём дело, Тань? — спрашивает усач.
Она что, сидит под замком?
— Мне надо уехать, — говорю я.
Усач кивает и корчит невесёлую гримасу.
— Понял. Что-нибудь ещё?
— Я хочу выйти! — повышаю голос.
— Мы это уже обсуждали! — повышает в ответ усач. — До окончания лечения никаких вылазок.
Лечения. Не дожидаясь моей реакции, парень-мужик закрывает дверь. Я сажусь на кровать и размышляю. После зачистки онкодиспансера я ведь так и не поинтересовался судьбой Тани. Возможно, зря. Может, её вычислили, задержали и подвергли принудительному лечению? Тогда почему она дома?
Начинаю перебирать вещи и книги. Нахожу дневник, спрятанный под суперобложкой женского романа. Мне хватает прочесть две страницы, и я понимаю: Таней завладела субличность доктора-эвтанайзера. Или, точнее, медсестры. Ничего удивительного. Теперь своей жизненной миссией она считает избавление безнадёжных пациентов от страданий. Она пишет, что мать и брат (вот кто) разгадали её намерения, но побоялись сдать в лечебницу, чтобы никто не связал её помешательство с недавними случаями массовой эвтаназии в диспансере. Там её не вычислили. Теперь Таня закрыта в комнате и находится на попечении какого-то полулегального докторишки.
Вот так расклад. И как же мне организовать встречу? Таней не покинуть дом — на окнах решётки. Приехать самому — не пустят родственнички-надзиратели. Но если… сказать им про диспансер. Вот мой пропуск. Я ещё раз вызываю усача и спрашиваю у него точный адрес дома. Дабы отвязаться от больной сестрицы, он называет адрес и предупреждает, что после следующего ложного вызова будет игнорировать все стуки и крики.
Здесь больше делать нечего, но я вынужден ждать почти час. Поэтому включаю телевизор и нахожу канал Animal Planet.
План такой: я перейду в игровой режим и активирую бустеры. Чёрта с два её братец справится со мной.
Попутно можно навестить профессора. Одного трёхминутного сеанса хватило, чтобы определить его адрес по квитанциям за квартиру. Михальчук, как и писали, сидел дома и читал умные книги.
Я заполнил строки и спрятал Гримуар в шкафу. Компашке в беседке сказал, что мне требуется небольшая велопокатушка, чтобы проветрить мозги. Сел на «Мангус» и поехал в центр района.
Бустер-мод «Выносливость» активирован.
Бустер-мод «Физическая сила» активирован.
Звоню в дверь белокаменного особняка. Нехило устроилась Татьяна. Недаром крутит мажорами. Как ещё на меня внимание обратила?
Снова вижу на пороге знакомый усатый фейс.
— Тебе чего? — спрашивает брат.
— Надо увидеться с Таней.
Усач мотает головой и собирается закрыть дверь, но я подставляю ступню. Всё точно, как учат в фильмах.
— Ты опух, малец? — Братец хватает меня за грудки, но я без труда отцепляю его грабли и бью кулаком в солнечное сплетение.
Усач складывается пополам, как чехол смартфона и начинает кашлять. Я отпихиваю его в сторону и прохожу в гостиную, где стоит стол на рыцарскую гвардию. С другой комнаты выбегает пожилая женщина в фартуке и начинает кричать. В два прыжка перемещаюсь до неё и говорю:
— Я пришёл помочь Татьяне.
На секунду женщина успокаивается, затем смотрит на катающегося по полу усача и снова готова затянуть арию неупокоенных.
— Оказался несговорчивым, — поясняю я. — Мне известно об онкодиспансере. Поверьте на слово, я помогу.
Замечаю медленный, едва уловимый кивок. Женщина больше не кричит и не задаёт лишних вопросов, ведёт меня прямиком к Таниной комнате.
— Всего две минуты, — говорю я. — Никакой полиции, само собой.
Не в их интересах. Оказавшись внутри, я вижу уже знакомую картину. Татьяна смотрит на свечи. На ней вечернее платье и макияж. Бросает на меня взгляд и снова отворачивается.
— А, это ты.
Говорит так, будто я у неё частый гость. Но хотя бы узнала.
— У нас мало времени, — говорю я и достаю из кармана записку.