Уставший контролёр собирает фантики и даже не смотрит на них. На внешнем лифте мы поднимаемся в пассажирский модуль, рассаживаемся по местам и перекручиваем себя плотными ремнями. При запуске нас вжимает в сиденья, ускорение норовит отсыпать межпозвоночных дисков в трусы, как Мамыра щепетильно отсыпала мне монет на чипсы в третьем классе.
Говорить бессмысленно, поэтому в Чате творится матерная вакханалия.
Не успеваю опомниться, как нас уже проводят на борт «Миллениума» — корабля-ковчега, вмещающего ровно тысячу переселенцев. Бортовой механический голос зачитывает базовую информацию. «Языковой» ещё действует, поэтому я исполняю роль переводчика. Экипаж и пассажиры «Миллениума» понимают только меня, значит, никто из них не наделён модами и скиллами. И никаких БД, слава цифровым богам.
Всем раздают тёмно-синие робы. Романыч крутит свою перед лицом Тима и говорит, что примерно такие в наших колониях для несовершеннолетних, а не оранжевые. Тим смеётся. Затем нас распределяют по каютам. Делимся на две группы — девочки налево, мальчики направо. Но мы соседи. Пока ничего не вызывает тревоги или подозрений, кроме быстрого и крайне своевременного для нас старта «Миллениума». Будто локация разморозилась с нашим появлением. Сходить уже поздно.
Изнутри звездолёт похож на пятизвёздочный отель с некоторыми технологическими примочками. Следов военных не заметно. До деактивации «Языкового» успеваю спросить у члена экипажа о программе полёта. Ответ неутешителен.
— Короче, мы летим к чёрту на задний двор, — докладываю я команде. — Через полчаса полноценный завтрак, после него обращение капитана и остаток дня мы проведём на энергетических гелях. Вечером обработка организмов и анабиоз.
— В который нам никак нельзя входить, — блещет школьной золотой медалью Кутнюк.
Неужели?
— Ваши идеи? — по традиции начинаю я.
— Всё просто — хлопнуть капитана, — по традиции первым отвечает Романыч. — Мы-то теперь знаем, как всё устроено у этих Преобразованных.
— Логично, — соглашается Настя. — Главный человек на корабле — капитан.
— Допустим, — говорю я. — Надо подумать, как всё провернуть до анабиоза.
— Нечего тут думать, — хохлится Романыч. — Кокнем его во время речи после завтрака. Времени на подготовку немного, но к чему тут готовиться?
План Романыча прост и одноклеточен, как инфузория-туфелька. Активировать «ФС», накинуться и свернуть шею. Либо использовать столовый нож при наличии такового. Гений.
— А как же реакция остальных членов экипажа? — разумно интересуется Катя. — Мы не видели у них оружия, но это не значит, что его нет.
— Справедливо, — поддерживаю я Мышку. — На борту такого корабля обязана находиться штурмовая группа или просто служба безопасности.
Романыч задумчиво гладит усики и спрашивает:
— Да, но разве смерть Геймера-кукловода не обесточит мобов?
Напоминаю ему, что Эволюционная Полиция продолжала ломиться в кабинет даже после превращения мэра в удобрение из цифрового кода.
— Ты же сам говорил, что клонами управляла программа на ноуте, — упирается Романыч. — А мэр просто жал на клавиши. Здесь же ни у кого нет таких приблуд. Почти всё, как в реале.
— Откуда ты знаешь, что здесь не так? Возможно, Пальмовый вор — исключение.
Романыч раздосадовано вздыхает. В кои-то веки чесотка рук и желание блеснуть перебарывают в нём врождённый скепсис. У Романыча с детства аллергия на роли второго плана, а в прошлом акте ему и вовсе досталась роль имбецила. Как тут не пожелать мгновенной реабилитации?
— Хорошо, твои предложения, кэп? — спрашивает он не без издёвки.
Я не остаюсь в долгу:
— Собрать больше информации о корабле, старпом.
— Здорово. А как быть, если до анабиоза не представится второй возможности подобраться к капитану? Может, рубка запечатана. Ты не проникнешь даже в пилотскую кабину современного лайнера.
Аргумент окончательно склоняет на сторону Романыча Настю, Кутнюк и Тима. Катя и Леся по-прежнему солидарны со мной и сомневаются.
— Не забывай, что нам ещё предстоит убраться отсюда, — достаю я последнего джокера из рукава. — Недостаточно просто свернуть шею Преобразованному.
— Ты прав, Вэл, — неожиданно соглашается Романыч, но тут же добавляет: — Вот и займись этим вопросом. Для общего успеха нам пора научиться разделять обязанности. Капитана я беру на себя.
Их четверо, нас трое. Даже по законам демократии мы проигрываем голосование. А меня никто не назначал авторитарным правителем «Белых ворон», в том числе я сам. Максимум — первый среди равных. И все знают, чем кончил возжелавший единовластия Цезарь. Когда цель так близка, прошлые заслуги не в счёт. Мы все хотим жить, а не разыгрывать единственный спасательный жилет.