Во время осады из Итглы унесли больше пятидесяти яиц, а сейчас в горах их лежало больше пары сотен. Но для Гримвинда стал шоковым днём тот, в который первые дракончики начали вылупляться.
За треснутой скорлупой он увидел ужасных монстров и чудовищ. Его потомство рождалось совсем не похожим на обычных драконов. У новорождённых было куда меньше когтей на лапах или совсем наоборот, их лапы оканчивались бесчисленным множеством недоразвитых пальцев, слипающихся в одну кошмарную, движущуюся массу. Не редко рождались они с лишними глазами, уродливо раскиданными по голове, или лишними конечностями разных размеров. У отдельных даже росло по несколько хвостов и голов. Бывали даже такие, чьи тела могла покрывать шерсть или кучка перьев.
Это был ужас как для их матерей, так и для отца, который не мог предугадать такого исхода. Но корень зла он выявил сразу.
Артефакт, что давал ему мощь, считался проклятым оружием. Хоть Гримвинд и смог с ним совладать, его пагубная мощь разрушительно проявила себя в том месте, где он меньше всего ожидал.
Даже единственная надежду на здорового потомка, что сулила ему благословенная богами Рарот, подвела все его ожидания. Он увидел рождённое ею чудище и в гневе отправил жену в Дул Барак на другой континент, а своё дитя отослал далеко на север и бросил в сырые и тёмные пещеры, сторожить горный проход.
Слишком долго он ублажал все потребности своей жены, ожидая рождённого от неё если не полубога, то кого-то, кто сможет в будущем заменить самого Гримвинда.
Больше всего он горевал по Ларасади, которая оказалась достойнейшей. Той, кто сохранил его наследие и несправедливо находилась в тени Рарот.
О, если бы он мог всё исправить!
И тогда он решил, что отправиться в самое сердце Валбатара. Погибнет он или нет, но в одиночку он добудет похищенные яйца. Он знал о них, ещё когда раненым вернулся домой. Их сразу же не досчитались, но идти обратно в крепость никто не рискнул.
Мрачной тенью он пролетел над городом, застыв в сердцах людей как посланник смерти и гибели. Через много лет, после стольких праздников и песен воспетых во славу героев спасших леди Джену, когда все считали тирана Аониса погибшим, он явился вновь.
Это был призрак из старых легенд, и он кружил и кружил над городом, одним своим видом и громким криком заставляя кровь стыть в жилах.
Потом он сел посреди обширной городской площади и медленно шёл вперёд, поднимаясь в гору к королевскому дворцу. Люди расступались на его пути, не в силах повернуться и убежать. Стражники не были готовы к такому появлению, и у них не было при себе никакого оружия, способного ранить дракона.
Они отчаянно тыкали в его сторону своими жалкими копьями, не в силах сдержать натиск напирающего на них дракона. Их никчёмное оружие, как тоненький прут встречая на своём пути камень, громко трещало и раскалывалось на куски, когда со всей силы вонзалось в крепкую чешую. В ход шла и растянувшаяся стена щитов, но даже она не могла остановить его продвижение. Гримвинд без особых усилий распихивал людей в стороны и шёл к намеченной цели. Всем своим видом он давил на них и в конечном счёте стража, дрожа от ужаса, бежала прочь неся с собой крест позора.
Дядя Джены уже давно умер, не оставив после себя законного наследника. По законам этой земли вся власть переходила старшему из ближайших родственников, то есть к леди Джене.
Не церемонясь, Гримвинд выбил двери во дворец. Ни замки, ни засовы не могли сейчас остановить его.
Когда он вошёл внутрь тронного зала, то первым делом увидел перед собой золочённый трон с восседающей на нём правительницей, а также вставшего перед ней на защиту Лаэса. Мужчина в один миг обнажил рунический меч и направил его на дракона. Однако не к ним оказался прикован взгляд Гримвинда. Сейчас он смотрел на участок стены над троном. Нависший над ним драконий череп глядел пустыми глазницами прямо на Гримвинда, и в нём он сразу же разглядел знакомые черты погибшей супруги.
Лаэс после своего возвращения повесил добытую в походе голову сначала на площадь, где та своим видом долгое время пугала детей и отталкивала взрослых. Она вызывала у каждого горожанина жуткое отвращение и презрение, заставляла их сыпать проклятиями и оскорблениями в её сторону. Когда же плоть начала постепенно гнить и сползать, её очистили, а череп вывесили здесь на всеобщее обозрение.
Это напомнило Гримвинду о печальной судьбе Гаррада. В нём нарастал гнев, но своей волей дракон усмирил его. Он не желал схожей участи для останков Ларасади, однако, он пришёл сюда не для того, чтобы устраивать ненужные драки.
– Проклятая тварь, убирайся из моего дома! – крикнул Лаэс. – Возвращайся обратно в свой мрак и больше никогда не появляйся на этой светлой земле!