— Пора. Вы можете наладить мне эту штуку?
Байрон Кейн бросил свой паззл и, расположившись перед аппаратом, принялся нажимать кнопки, перемещать курсоры, регулировать потенциометры и проверять шкалы. Затем он прошелся по частотам, осторожно пробираясь по сложной, капризной дорожке длинных и коротких волн. Послышался треск, из динамика вырвались дрожащие свистки различных тональностей, пронзительные завывания, неразборчивые бормотания, обрывки национальных гимнов, морзянка, фрагменты — то начальные, то конечные — слов на английском, японском, арабском, выплески невнятной музыки, инфра- и ультразвуки, то и дело перебиваемые смутными голосами, доносившимися откуда-то издалека и находившимися на большом удалении друг от друга, — эдакие звуковые силуэты.
— Готово, — сказал Кейн, выделив наконец из этого хаоса одинокий голос, сухой и жужжащий, точно продукт синтеза; голос мерно и механически вел счет в обратном порядке.
— Девяносто шесть, — произнес этот синтетический голосовой инструмент, — девяносто пять...
— Есть новости о Гутмане? — спросил Тристано.
— Он все еще в Брисбене, — ответил Джозеф. — Набирает людей. Арбогаст сказал, что они вполне могут сделать попытку подобраться ближе, например высадиться на островах Феникс или на Маршалловых.
— Ну не будут же они набирать целую армию, — вмешался Кейн.
— Если они решатся напасть, армия им не понадобится, — ответил Джозеф.
— Семьдесят два, — произнес голос.
— Они боятся, — сказал Тристано. — Не знают, на какой мы стадии. Хотят сперва разведать ситуацию. Пока они будут думать, что проект «Престиж» завершен, они не двинутся с места. Знай они, что он все еще в работе, они уже через час пожаловали бы сюда.
— Но долго так продолжаться не может, — сказал Джозеф. — Если дело затянется, они в конце концов поймут, что им нечего бояться. И тогда в одно прекрасное утро жди высадки.
Тристано потеребил себя за ухо и задумался.
— Арбогаст как будто говорил о каком-то складе оружия.
— Да нет тут никакого склада, — сказал Джозеф.
— Мы уже все обшарили, островок-то крошечный. Он все еще ищет, но, по-моему, шансов ноль.
— Какой такой склад оружия? — спросил Кейн.
Тристано взглянул на него, но ничего не ответил.
— Тридцать три, — произнес голос.
— Как у вас, продвигается?
— Продвигается, но вы же знаете, что это непросто, — сказал Кейн.
— Откуда мне знать, — буркнул Тристано.
— Дело не всегда идет так быстро, как хотелось бы.
Они на минуту смолкли. Тристано прибавил звук и нагнулся к микрофону.
— А вы прибавьте скорость.
— Шестнадцать, — произнес голос.
— Я стараюсь как могу, — сказал Кейн.
— Теперь все зависит от вас.
— Знаю.
— Четыре, — произнес голос.
Тристано приложил палец к губам.
— Ноль, — произнес голос. — Xerox.
— Xerox, — ответил Тристано.
Звук слегка поплыл, мембрана громкоговорителя вздрогнула от потрескиваний, затем раздался другой голос, такой же синтетический, как первый, но другого тона, словно его создала другая машина.
— Alsthom Harmony Pennaroya, — произнес он. — Ferodo Pennaroya.
Тристано покривился.
— Bic Pennaroya, — ответил он. — Alsthom Bic Harmony. Ferodo Petrofina.
Голос на другом конце зазвучал настойчивее.
— Harmony Pennaroya, — отчеканил он. — Bic Petrofina, Harmony Ferodo, Xerox.
— Xerox, — сказал Тристано.
И выключил аппарат.
— Они недовольны, — расшифровал он, — они думали, что все уже на мази. Когда вы собираетесь кончить?
— Да он ни хрена не делает с утра до ночи, — возмущенно вскричал Джозеф, — ему на все плевать. Он целые дни развлекается со своим паззлом. Ему говорят про Рассела, а ему наплевать. Ему на все плевать.
— Но мне нужно время, — вяло запротестовал изобретатель, — некоторые реакции протекают крайне медленно, у них очень долгий цикл. А последний опыт истощил батарейки периферической системы, теперь нужно ждать, когда они перезарядятся. И у меня под рукой нет кое-чего из нужных материалов.
— Это ваши проблемы, — отрезал Тристано, — но советую поторапливаться. Когда вы закончите работу, нам нечего будет опасаться со стороны Гутмана. А насчет Рассела — не берите в голову, Карье пришлет нам людей. Все будет тип-топ. Задержка только за вами.