Я посмотрел на Людмилу. Бедная девушка лежала без чувств. Никто не пытался успокоить толпу обезумевших от страха людей - это было бесполезно. Мы с Петром вышли на улицу - в храме не ловила сеть - и попытались вызвать «скорую» с полицией, но связи не было. Тогда мы с ним решили идти до ближайшего полицейского отделения. Лучше бы этого не делали...
На улицах города творился самый настоящий хаос. Люди будто озверели и нападали друг на друга, полиция пыталась сдержать все это, да куда там...
В общем, мы с Петром поехали на его квартиру вначале, чтобы собрать вещи и еду. Нужно было срочно уезжать из города. И знаете, в тот момент ни ему, ни мне не пришло в голову вернуться в храм. Проделки это нечистых сил или нет, но болезнь вышла из-под контроля и находится среди скопления людей, дальше уже нельзя.
Да, мы трусливо сбежали. Но это подарило нам лишних несколько дней жизни... Мне подарило.
За городом, в богом забытой деревушке мы нашли лагерь беженцев, который организовал какой-то доктор. Старенький мужичок еле передвигался и мало что мог самостоятельно делать, но душа, ум и помыслы его были чисты. Он помогал всем по мере своих возможностей. Он-то и поведал нам истинную причину того, что произошло тогда в церкви. Никакого Дьявола дьякон не увидел. Точнее, всё-таки увидел, но это была всего лишь галлюцинация, вызванная вирусом. Оказывается, не всех Грипп убивает быстро: при попадании в организм получается так, что у некоторых людей он поселяется надолго, на неделю-другую, и потом уже приходит смерть. Но пока человек болен, он видит дикие галлюцинации, вызываемые вирусом. Естественно, у каждого видения свои и зависят от состояния психики. Такие внешние признаки, как гнойники, волдыри и т.д. проявляются ближе к завершению. Примерно за сутки до смерти галлюцинации прекращаются либо совсем, либо спадают до минимальных значений. Вот такая вот история...
Пётр умер к утру. Ночью у него появились язвы, и он, не приходя в сознание, скончался. Похоронить мы его не смогли - земля слишком промёрзла, и на всех могил не накопаешь. Я сначала возмутился, мол, не по-христиански это - просто оставить труп в сугробе с остальными, но деваться было некуда. Не то время и не то место.
Прошёл тяжелый день, за который умерло двое: парень и женщина за сорок. Когда стемнело, одному мужчине, который лежал рядом со мной, привиделось незнамо что, и он молча начал меня царапать ногтями. Он успел разорвать мне куртку в нескольких местах и оставить несколько царапин на лице, прежде чем его оттащили и утихомирили. Было не столько больно, сколько страшно: он это делал с таким сосредоточенным лицом и так целеустремлённо, будто пытался выцарапать из меня нечто. Успокоиться мне удалось не скоро.
Ложился спать я с дурными мыслями. Зачем Господь допускает такое? В чем его замысел? Нет, тогда я не сомневался в правдивости действий его, но вопросы никуда не делись. И Всевышний не желал делиться со мной ответами. Вознеся молитву на сон грядущий, я уложился спать в общей избе.
Проснулся я в глухом лесу. Как я там очутился, я даже приблизительно не помнил. Просто-напросто очнулся, стоя по колено в сугробе и стуча зубами от холода. Ладно, хоть не в одной кофте, в которой засыпал, а в пуховике. На улице бушевала страшная метель, было очень трудно что-то увидеть, но я попытался выйти обратно по моим следам в снегу. Правда, далеко я не ушёл, потому что через пару десятков метров оказалось, что их засыпало.
Сколько я скитался по глухомани - не помню. Мысли превратились в кисель от холода. Чтобы совсем не сойти с ума, я начал читать молитвы, стуча зубами. Получалось плохо, но это немного отвлекало от мороза, стремящегося забраться в самое естество.
В какой-то момент мне показалось, что я начал слышать голос девушки. Своей девушки. Я не смог разобрать, что она говорила. Тогда мне пришла в голову мысль, что от холода у меня помутилось сознание, потому что её никак не могло быть в этом лесу. Она умерла чуть больше полугода назад. Не только Грипп убивает, рак тоже оставляет мало шансов. У неё их не было из-за того, что болезнь обнаружили слишком поздно. Последний раз я видел её лежащей в гробу, такую красивую, похожую на живую, лишь на краткий миг закрывшую глаза.