- Дедушка, я кушать хочу. Бабушка приготовила мой любимый супчик?
Профессор замер на пороге кухни. С трудом заставил себя развернуться, и увидел Алёну. Девочка улыбалась, сидела за столом и болтала ножками в воздухе, тихонько ударяя пятками по деревянным ножкам стула. Тук, тук, тук, тук... Этот звук только усиливал ощущение реальности происходящего. Мужчина собрался с силами и выдавил из себя, заикаясь:
- З-здрав-вствуй, Алёна. - Сердце прихватило, хотя проблем с ним никогда не было. Сказывается возраст. И куда опять так не вовремя пропала Маша? Девочка посерьезнела.
- Я. Хочу. Кушать. - Выделяя каждое слово, произнесла она. Волосы, прежде лежавшие её плечах, вдруг взлетели в воздух и расплылись вокруг головы, как ночью в подвале. Глаза же остались серыми, какими и были.
Профессор закрыл глаза. Это наваждение, всего лишь кошмар, который почему-то решил явиться в реальности. Это всего лишь игра воображения...
- Дедушка! - взвизгнула девочка. Сергей вздрогнул и распахнул глаза. За столом никого не было, стул оказался задвинут. Он утёр рукавом рубашки пот со лба. Получилось! Он смог перебороть призрак своей внучки. Смог...
За своим тяжёлым дыханием он сначала не услышал тихий смех маленькой девочки, раздающийся словно ото всюду. Постепенно он набирал громкость, ввинчивался прямо в сознание мужчины. Сергей не выдержал и закричал, хватаясь за голову. Он побежал, не видя дороги перед собой. По пути несколько раз ударился об стены и косяки, но он не чувствовал этого. В его голове был только этот мелодичный, но сводящий с ума смех, который всё преследовал его, куда бы он ни бежал. Профессор уже не слышал собственного крика: так громко, казалось ему, смеётся Алёна. В один момент сознание его не выдержало, и он упал посреди коридора, погружаясь в благословенное беспамятство.
- Отец, ты меня слушаешь?
Сергей оторвался от микроскопа и вопросительно взглянул на сына.
- Отец, Катя больше не хочет с тобой общаться. - Он сделал паузу, словно собираясь с мыслями, и продолжил. - И не хочет, чтобы мы с тобой виделись. Я приехал, чтобы сообщить это лично.
Профессор стоял возле стола, заполненного разнообразными приборами и пробирками, назначение которых было понятно только ему самому. Он чувствовал, что сын неспроста приехал к нему прямо на работу, но не ожидал, что причина окажется настолько плоха.
- Я всё понимаю, Андрей, - он поправил ворот халата и продолжил,- но разве у тебя нет своего мнения? Ты не можешь не идти на поводу у жены? - профессор потихоньку начал распаляться. - Ты соображаешь вообще, что говоришь своему родному отцу?!
- Да, и довольно хорошо! - закричал Андрей. - Это ты виноват в смерти нашей с Катей дочери! И ты это прекрасно осознаёшь. Мы не хотим больше иметь с тобой ничего общего!
С этими словами мужчина вышел из лаборатории, хлопнув дверью так, что штукатурка отлетела. Сергей остался наедине со своими мыслями.
Сон плавно перетёк в необъяснимый бред. Из ярких, но непонятных картинок начали сформировываться очертания, сначала расплывчатые, но потихоньку принимающие форму, хоть и не до конца ясную. Прошло ещё немного времени, и профессор обнаружил себя сидящим за рулём машины. Не своей - какой-то незнакомой. Ехал он с большой скоростью по ночной дороге, приближался к повороту. Вдруг навстречу ему выскочил автомобиль. Удар, скрежет металла о металл, режущий уши, словно скальпель хирурга. Но сознание не оставило его. Боль не пришла, по крайней мере, он её не чувствовал. Из соседней машины, точнее из того, что от неё осталось, с трудом вышел человек. В израненном, еле стоящем на ногах мужчине Сергей с ужасом узнал... Себя. Он наблюдал со стороны водителя второй машины, разбившейся тогда. Видел сейчас, как пытается вытащить Алёну. Это у него не получается, не хочет груда металла отпускать ребёнка. Проходит ещё немного времени и он наконец-то освобождает девочку. Дрожащими руками он набирает номер «скорой». Ещё не зная, что он сам виноват в смерти внучки: как констатировала скорая, прибывшая позднее, девочка умерла от того, что он пошевелил израненное тело, вызвав тем самым обильное внутреннее кровотечение.
Сергей сидел в машине и наблюдал, как сидит он же на асфальте и плачет, прижимая к себе бездыханное тело девочки.
- Грустно, да, дедушка? - произнёс вдруг девичий голосок. Профессор, сидящий в машине, повернул голову. Справа на пассажирском сиденье сидела Алёна, точно так же израненная, как и там, на руках рыдающего Сергея, но живая.