Час назад Генеральный секретарь ООН заявил, что за прошедшие две недели ни одна попытка создать антивирус не увенчалась успехом. Исследования будут продолжаться и дальше, а пока он советует гражданам всех стран...
Телевизор зарябил и изображение пропало. Полина испуганно посмотрела на Глеба, нервно щёлкающего каналы на пульте. Он обнял её покрепче и продолжил искать работающую передачу, но тщетно - везде была одинаковая рябь помех.
-Милый, все что они говорят - это правда? - Глеб хмуро кивнул.
-Понимаешь, - парень подошёл к окну и обеспокоенно оглянул двор, - раз по федеральным каналам начали выдавать такую информацию, значит на самом деле дела обстоят гораздо хуже. Нам не стоит выходить из дома ближайшие несколько дней.
Полина зябко поёжилась.
-Почему?
- Начнётся паника. Хаос. Люди сорвутся с цепи и на закон всем станет плевать. У нас есть продукты на несколько дней. Пересидим, а дальше…
Со двора, сквозь закрытое окно, послышались звуки разбитых стёкол и первые крики.
Глеб тряхнул головой, отгоняя мрачные воспоминания, и тихонько приоткрыл дверь подъезда. Ветер сразу же бросил в лицо хлопья мокрого снега. Протерев глаза, парень попытался осмотреться, но луну зыкрыли снежные тучи, и темная зимняя ночь не оставляла никаких шансов увидеть хоть что-то. Вокруг простиралась обманчивая тишина, готовая в любую секунду взорваться множеством резких звуков.
Глеб крепче сжал в руке нож и направился в сторону супермаркета. Была призрачная надежда, что его до сих пор не разграбили до конца - в самом начале пандемии почти все из окрестных домов предпочли уехать из города. Видимо считали, что чем дальше от цивилизации и других людей, тем безопаснее. Они ошибались. Пока радио ловило хоть какие-то частоты, Полина постоянно слушала его, в надежде что поймает переговоры спасателей или военных, которые могли им помочь. Но тщетно: радио ловило лишь безответные мольбы о помощи медленно умирающих людей, оставшихся за городом без необходимых медикаментов и запасов пищи. Два дня назад радио перестало ловить и эти сигналы. О жизни за пределами их квартиры теперь напоминали только редкие выстрелы и крики, эхом проносящиеся между безжизненных домов, угрюмо нависающих над заснеженными улицами.
Парень медленно крался вдоль серых стен, вслушиваясь в окружающую его темноту. Где-то вдалеке раздался глухой выстрел, заставивший Глеба вздрогнуть и ускорить шаг. Нужно было несмотря ни на что добыть воды и еды, иначе они долго не протянут. Плюс ко всему Полина, похоже, начинала заболевать, правда не было симптомов этого проклятого гриппа - зловонных язв, образующихся по всему телу, но иммунитет нельзя было подрывать даже простой простудой. Нужно просто продержаться ещё немного, а дальше...
Что будет дальше Глеб не знал.
Супермаркет располагался на первом этаже некогда жилой панельной девятиэтажки. Парень медленно зашёл внутрь через дверной проём - саму дверь кто-то выбил, и она лежала чуть дальше прохода среди осколков стекла и прочего мусора. Достал зажигалку и чиркнул кремнем, чтобы был хоть какой-то свет. Неровный язычок огня выхватил из темноты разбитые витрины и лежащие беспорядочно шкафы, на которых когда-то находились продукты. Сейчас же во всём магазине царила разруха. Глеб направился туда, где был отдел с крупами и консервами, стараясь не подвернуть ногу на этой свалке.
Найти среди всего этого хлама хоть что-то нужное оказалось нелёгкой задачей, но парень вскоре пополнил свой маленький рюкзак двумя пачками каши, пятью банками тушёнки и двумя бутылками минералки. Нужно было возвращаться домой, пока не стало слишком поздно. Но непонятно откуда взявшаяся слабость вынудила его сесть на пол спиной к ближайшей кассе, чтобы перевести дух. Незаметно для себя Глеб ненадолго выпал из реальности.
-Милый, а ты нарисуешь когда-нибудь мой портрет? - лениво потягиваясь на кровати, спросила Полина. Глеб с отрешенным лицом рисовал свою новую картину. Названия он ей ещё не придумал, но уже заранее знал, что получится не просто очередная мазня, а действительно что-то стоящее. На холсте был изображён их родной заснеженный двор, полностью залитый тьмой, за исключением небольшого пятачка света, от одинокого фонаря напротив их подъезда. От картины веяло неестественным холодом и тоской, но желтое пятно от электрического света немного разгоняло тяжесть, нахлынувшую на душу. Девушка подошла и украдкой заглянула за плечо любимому.